Процедура поминутно прерывалась приступами боли, после которой лежал на траве, тяжело дыша и разглядывая небо над головой. Лохмотьями, оставшимися от этой части брюк завязал грубый узел вокруг места ранения и только теперь стал осматриваться вокруг — искал пистолет. Оружие оказалось совсем рядом в траве — вытянул с трудом обойму, так как руки были измазаны собственной кровью — внутри оказалось пусто. Оттянул затвор с третьей попытки и потом еще пять минут рылся в траве, пытаясь найти и засунуть обратно в ствол патрон, вылетевший оттуда — пришлось вытирать его долго и нудно об другую штанину джинсов.
— Всю обойму расстрелял на этого мишку, вот идиот,… и зачем спустился, спрашивается,… решил в бывалого охотника сыграть, да? — ругал он сам себя — теперь вот ходить не смогу нормально черт знает сколько.
От бессильного гнева на самого себя упал на спину и пару раз ударился головой об землю затылком — немного стало больно и сняло напряжение, вернув трезвость мысли. Следовало очиститься от крови, насколько это вообще было возможно в его положении без воды — пополз к мертвой туше мишки — решил попробовать оттереться об его шкурку. Даже мертвым этот зверь внушал ему неосознанный страх, и он еще раз обматерил себя за самонадеянность и идиотизм, стоивших ему одной ноги на какое-то время. Обтереть руки удалось весьма неплохо, далее решил убираться отсюда куда подальше, так как по всем канонам вскоре здесь будет стая местных падальщиков, а с целой стаей маленьких и злобных животных ему привалят новые проблемы, которые он не хотел решать. Опасаясь опираться на раненую ногу, пополз обратно к дереву — следовало придумать способ, как забраться туда — там, в рюкзаке было еще пару банок с кашей и самое главное — там были красные плоды, так хорошо утоляющие жажду,… хоть и высоко.
Как он туда заберется, мужчина еще не решил, но оставаться рядом с двумя тушами мяса однозначно не стоило по соображениям безопасности. Двигаясь к дереву, подполз к первой жертве «грушевой» бомбардировки — здесь картина была еще ужаснее, чем его нога — кислота разъела часть спины и внутренних органов насквозь: весь левый бок представлял собой сплошную рану. Виктора снова стошнило, но на этот раз несильно — подумал, что тут можно попытаться отрезать, вернее, отрубить и себе кусочек — живот настойчиво требовал пищу. Кровь в тушке уже свернулась и не разлеталась сильно от ударов топорика — небольшая дырка получилась быстро, и смог добраться до внутренних органов. На этот раз выбирать особо было не из чего, так как кислота многое испортила — вытянул орган, который ему был незнаком — потом снова ковыряние в шерсти убитого животного в попытке немного очистить руки от крови. Теперь рубашка и половина брюк, что осталась, были в бурых пятнах — тут он не мог ничего поделать, второго комплекта одежды у него не было.
Снова вставала проблема огня: для его разведения требовалось забраться наверх к рюкзаку — вертеть палочку об палочку он не умел. В имуществе были спички и маленькая лупа, а кроме того, требовался нож, чтобы порезать этот кусочек добычи и зажарить на костре впоследствии. Дополз до дерева и с печалью посмотрел на свисающий кусок веревки в метре над собой — как ни страшно было, но без второй ноги залезть туда нереально. Оперся на поврежденную ногу после пяти минут самовнушения — боль была терпимой, все-таки кость была не задета. Ближайший час у героя ушел на подъем, сброс вниз рюкзака и обратный спуск — веревка тут здорово помогла. Обратил внимание, что в тех местах, где эти мишки цеплялись своими когтями за кору, царапины от них почти исчезли, оставив в тех углублениях аналог прозрачной смолы, которая иногда вытекает по коре сосен на Земле — дерево подлечило себя довольно быстро. Удивившись такому природному феномену, вернулся к вопросу разведения костра и ужину — опять словил себя на мысли, что снова подходит к этому мероприятию перед закатом — тенденция намечается, однако…
Какое-то время занял сбор топлива для огня — мелких прутиков и сухостоя набрал относительно быстро, принимая во внимание пониженную скорость передвижения с поврежденной ногой. А вот с толстыми ветками возился долго — под этим деревом их было мало, поэтому, кряхтя и опираясь на самодельную инвалидную палку, найденную в траве, обошел всю небольшую рощу. Несколько остальных деревьев не впечатлили: никаких плодов на них не заметил, лиственность была редкой, не в пример его грушевому дереву, но зато сухих палок набрал быстро. Кроме того, обратил внимание, что ветки у них имеют множество разветвлений и растут не так равномерно, как «грушевые», да и нижние ярусы начинаются почти на уровне головы. Пришла мысль, что в таких переплетениях будет легче устроиться на ночлег, так как на фруктовом дереве можно было только сидеть — слишком ровное и аккуратное строение кроны, зацепиться не за что: заснешь и упадешь, сломав шею, например.
