В Ницце часто можно было видеть на Promenade des Anglais молодого мужчину с крупными чертами лица, тяжело опирающегося на массивную, украшенную инкрустацией палку. Передвигался мужчина с трудом, но всем своим видом старался показать, что это ни капельки не мешает ему, что все, абсолютно все – о'кей. Он был элегантно одет: светлый, отлично сшитый и модный костюм, ослепительной белизны рубашка с галстуком-бабочкой в крупный горошек, шляпа-канотье, лакированные штиблеты.
Мужчина любил погреться в лучах приветливого весеннего солнца. У него было множество знакомых, с которыми он охотно вел долгие беседы, да и незнакомые частенько раскланивались с ним, потому что они-то прекрасно знали в лицо триумфатора авиационных состязаний в Канне, знали о беде, постигшей его в Гатчине.
Он с жадностью и тоской наблюдал за аэропланами, которые часто летали над набережной. Летали одни, летали и с пассажиром: десять минут над Ниццей и морем до конца бульвара – двести франков. Тот, кто хотел прокатиться по воздуху до Монте-Карло, взглянуть сверху на казино со знаменитой рулеткой и вернуться обратно также по воздуху, платил две тысячи франков.
Летуны, совершавшие эти «круизы», зарабатывали недурно: от желающих расстаться со своими франками не было отбоя.
Щурясь от яркого света, Попов, если не был занят разговорами, размышлял чаще всего об одном и том же, что тревожило его последнее время особенно упорно: об этих самых франках, которые французы – и частные лица, и официальные правительственные инстанции, и предприниматели, не скупясь, без всякого нажима отдают на нужды авиации. Благодаря этому призы, устанавливаемые для тех, кто во имя авиации постоянно рискует жизнью и здоровьем, носят далеко не символический характер, что вполне справедливо.
Всякое новое, перспективное дело требует крупных капиталовложений, и делать их надо без долгой раскачки, вздымая волну всенародного энтузиазма, да как можно выше.
Французы это поняли сразу. Ну и немцы – те тоже не промах. В свое время (впрочем, совсем еще недавно) они сумели превратить строительство цеппелинов в важнейшее и истинно всенародное дело. Прижимистые гансы и шарлотты, привыкшие держать пфенниги в кубышках (боже, каких только по форме копилок не придумали они!), вдруг, как по команде, а может, и по команде, начали раскошеливаться, выкладывая свои заветные пфенниги на сооружение флотилии дирижаблей.
А теперь вот то же самое они устраивают с авиацией. Все общество и печать объявили строительство воздушного флота своим кровным делом и не жалеют на него ни денег, ни сил, ни энтузиазма. Следуя примеру французов, немцы решили организовать большой национальный круг полетов почти над всей Германией и тотчас же набрали, без раскачки и уговоров, 350 тысяч марок, причем это лишь на призы летунам, не считая прочих затрат. Принц Генрих, брат императора, возглавивший эту кампанию, собирает миллионы!
Из России же вести приходят пока не очень утешительные. В отличие от французов, и немцев, и даже японцев, которые тоже помогают развитию воздушных сил всенародной подпиской, россияне все еще не раскачались. Ох и тяжелы же бывают на подъем мои дорогие соотечественники! Но если затронуть их сердце, найти к нему дорожку – тогда уж вспыхнут и ничего не пожалеют. Ни последнего гроша, ни, если понадобится, жизни самой.
Надо, надо раскачивать, и побыстрее! Статьи в газетах о проблемах авиации – это хорошо, это привлекает к ней постоянное внимание. Но сегодня затронул в статье один вопрос, завтра – другой, послезавтра – третий. А первый к тому времени уже и позабылся... Получается этакая шрапнель с широким радиусом рассеивания и не слишком высокой надежностью попадания. Но что, если все основные проблемы нынешней авиации, которых скопилось немало, сосредоточить в одном месте? В книге? И сбор от ее продажи пустить на призы летунам? Таким образом, будет обеспечено, как говорится, единство слова и дела.
