Я высоко поднял кусок шелка у нее над головой и, когда он закрыл ей глаза, затянул его.
Она конечно же закричала. А я очень боялся, что она сорвет эту повязку и по нежным чертам моего лица узнает все о моем позоре. Еще туже затянув шелк, я притянул ее к себе, надеясь, что прикосновение моего тела — которое было холодным и мокрым и воняло овечьей шерстью — успокоит ее.
Не успокоило. Она закричала еще громче.
— Амалия, — сказал я. — Это я, Мозес. Не бойся.
Это, во всяком случае, оказалось более подходящей тактикой. Она перестала кричать, но ее руки все еще пытались сорвать кусок шелка, который, наверное, больно врезался ей в кожу.
— Это я, Мозес, — еще раз сказал я.
Она перестала хвататься за повязку, и я ослабил хватку.
— Мозес? — спросила она.
— Да, — ответил я. — Это я.
— Что ты делаешь?
Я предпочел промолчать. Свет мелькнул в ближнем к нам доме, его обитатели были разбужены ее криком.
— Мозес, пожалуйста, отпусти меня.
— Ты не можешь снять повязку, — выпалил я.
— Почему?
— Тебе нельзя меня видеть.
Огонек стал ярче и вскоре вырос до размеров свечи в одном из окон дома.
— Почему мне нельзя тебя видеть?
— Быстро, — сказал я. — Там кто-то есть.
Окно начало со скрипом отворяться. Я завязал повязку у нее на затылке. К моему облегчению, она не сорвала ее. Я взял ее за руку и повел по улице. Она вытянула другую руку, нащупывая путь. Мы свернули в узкие переулки квартала, в котором жил Ульрих.
— Мозес, — сказала она. — Это глупо.
Глупо или нет, но как еще я мог убедить ее?
Она вцепилась в мою руку точно так же, как когда-то, давным-давно, одна маленькая девочка, которая тащила меня за собой по незнакомому дому.
— Этому должна быть причина.
Зачем ей нужна была какая-то причина? Я бы, ни слова не говоря, позволил ей надеть мне на глаза повязку. Я не мог сказать: «Если ты увидишь мое лицо, по его чертам ты поймешь, что я — не та идеальная половинка, которая предназначена тебе Богом. Ты поймешь, что я искалечен, и не полюбишь меня». Я не мог сказать: «Тот мужчина, которого ты видишь в своем воображении, тот идеальный мужчина — это не настоящий я».
И поэтому я сказал:
— Если ты увидишь меня, я исчезну. — И это не было ложью.
— Но это невозможно, — ответила она.
— Пожалуйста, Амалия. Верь мне.
Она положила руку мне на плечо, и я почувствовал, что она исследует меня, она будто пытается увидеть меня своими руками, узнать меня по подъемам и впадинам костей моего плеча. Я сжался от ее прикосновения.
— Мы так и будем бродить под дождем всю ночь? — спросила она.
— Нет, — ответил я. — Мы идем в одно место.
— И тогда я смогу снять повязку?
— Нет.
— А когда я могу ее снять? — Ее рука скользнула по моему плечу.
— Ты не можешь ее снять.
— Никогда?
— Только когда ты со мной.
— Иначе ты исчезнешь? — Ее пальцы ощупали мышцы на моей шее.
— Да.
— Но мне кажется, что это ты был Орфеем.
— Что?
— Ты неправильно понял эту историю, Мозес.
— Какую историю?
— Об Орфее и Эвридике.
— Кто они такие?
— Ты что, ничему не научился в аббатстве? Орфей был сыном царя и музы Каллиопы, — отчеканила Амалия, как будто читала по книге. Ее рука стала исследовать мои позвонки. — Он был не таким, как все, он был прекрасным и сильным. И величайшим музыкантом из всех, что когда-либо жили на свете. А Эвридика была его женой. — Девушка остановилась. Повернула меня лицом к себе, чтобы иметь возможность изучать мою шею обеими руками. — Эвридика умирает, но Орфей своим пением усмиряет Фурий в подземном царстве и возвращает ее обратно. Однако с одним условием; он не может смотреть на нее, пока они не покинут подземный мир. Если он взглянет на нее, она снова, умрет и он навеки потеряет ее. Получается так?
— Да, — ответил я, и слова не такой, как все эхом зазвучали в голове. Мой обман был раскрыт?
— Но тогда повязка нужна тебе, Орфей.
— Ты не хочешь, чтобы я смотрел на тебя? — спросил я, готовый выполнить ее желание.
— Конечно хочу. Я хочу, чтобы ты смотрел на меня, — ответила она. Слегка вздернула голову, и что-то наподобие улыбки заиграло у нее на губах. — Ладно, — продолжила она и крепко обхватила мою голову руками. — Я буду носить повязку. Но ты должен позволить мне трогать тебя. Хватит уворачиваться.
