– Ты выкупил «Кофе Манго» за деньги от продажи наркотиков?
– Нет, я купил всю «Синко Падрес». Эти грязные деньги должны были пойти на доброе дело, это единственное, чем я могу хоть немного преуменьшить мои грехи.
Лина с озадаченным видом вновь принялась перелистывать документы.
– Ты… серьезно?
– Серьезней некуда. Я приобрел все пять старых ферм. – Я засмеялся. – Надеюсь, тебе нравится кофейный бизнес, потому что эта объединенная плантация снова принадлежит тебе. – И я подмигнул Пауло, который с напряженным вниманием прислушивался к нашему разговору. Ему, однако, не хватало знания английского, чтобы понять, о чем мы говорим, поэтому на его лице застыло озадаченное выражение.
Качая головой, Лина вчитывалась в строки документов, и ее брови задирались все выше. Она как будто не верила своим глазам, и Пауло, а также все, кто собрался сейчас вокруг, взирали на нас в тревожном недоумении, не зная, следует им радоваться или огорчаться. Но наконец Лина опустила папку и повернулась ко мне. Да, она была сильной женщиной и умела держать себя в руках, и все же отсутствие одного имени в списке собственников поразило ее до глубины души. Ее глаза снова наполнились слезами, а лицо вытянулось и побелело.
– Но… здесь ничего не сказано о тебе!.. – Она ткнула в бумагу пальцем, потом вытерла лицо рукавом платья. – Как же так? Ты не будешь участвовать?.. Почему?.. Неужели ты уезжаешь?
Я сунул руку в карман и, сжав в кулаке лежавший там предмет, мысленно похвалил себя за то, что на сей раз мне хватило ума не разочаровать женщину, которую я любил всем сердцем, и не лишать ее того, что́ она хотела и чего заслуживала. Опустившись на одно колено, я протянул ей раскрытую ладонь, на которой лежал мой дар… и мое сердце.
– Я никуда не уеду, если ты позволишь мне остаться.
У нас было много свидетелей. Стоит ли удивляться, что новости разлетелись по окрестностям с быстротой птиц?
* * *
Когда люди узнали, что Лина и Изабелла стали собственницами всей компании «Синко Падрес», они снова двинулись к горе́, чтобы поздравить обеих.
На следующее утро я проснулся в знакомом курятнике от того, что Лина поднесла к моему носу чашку свежесваренного кофе. Вид у нее был заспанный, распущенные волосы падали вперед, щекоча мне лицо, и это было так по-домашнему уютно, что я невольно замечтался о тех днях и ночах, которые нам предстояло провести вместе.
Сев на топчане, я отхлебнул кофе и проговорил:
– Честно говоря, я не все тебе рассказал…
– Вот как?
– Ну да… – Я состроил покаянную гримасу. – Во-первых, я обещал Сэлу, что дам ему работу в «Синко Падрес». Он приедет через несколько дней.
– А во-вторых?
– Во-вторых, ты должна знать, что у меня ничего нет. Я нищий. Теперь у меня не хватит денег даже на то, чтобы заправить мой катер бензином. Откровенно говоря, мне следовало бы его продать, чтобы у нас было хоть что-то на период дождей. Ума не приложу, где еще мы сможем достать хоть немного денег… – Я внимательно посмотрел на нее и добавил: – Когда я говорю, что я – нищий, это следует понимать буквально. У меня нет ни гроша.
Выпрямившись, Лина взяла меня за руку:
– Идем, я тебе кое-что покажу.
Я соскочил с топчана, и Лина, обняв меня за пояс, подвела к дверям курятника.
– Нам не нужны деньги, ведь мы в Никарагуа! – Одним плавным движением руки она обвела двор, долину и далекие зеленеющие горы. – Здесь мы никогда не будем голодать!
На заднем дворе я увидел с дюжину свиней, а также несколько коров и коз, которые были привязаны к деревьям. Каждый квадратный фут свободного пространства занимали высокие корзины с фруктами и овощами. У ограды высились груды арбузов и дынь, и на мгновение мне даже показалось, что здесь перевернулся грузовик, доставлявший товар в лавку зеленщика.
Увидев выражение моего лица, Лина звонко расхохоталась.
– Они начали приходить с самого утра и до сих пор идут, – сказала она, и я, бросив взгляд вдоль улицы, увидел десятки людей, которые несли на спинах корзины и вели с собой скот. Пауло, растерянный и успевший слегка взопреть, встречал дарителей у ворот и помогал им отыскать свободный клочок земли или дерево, к которому еще никто не был привязан.
