— Давно не выглядел я таким идиотом! — коротко сказал он и последовал примеру сержанта Вельского.
Следственная группа развила бурную деятельность. Только теперь милиция поверила в нашу прабабку и ее наследство, приняла целиком нашу гипотезу, выслушала еще раз всех нас, куда-то ездила, что-то выясняла и сделала множество ценных открытий. Они были так интересны, что несколько притупили горечь разочарования.
Вечером сержант Вельский вернулся и собрал нас для сообщения. Вначале он сделал заявление: он, старший сержант милиции Станислав Вельский считает себя лично ответственным за случившееся. Не говоря уже о том, что принимал личное участие в извлечении старинных документов в подвале Адама Дудяка, это он, сержант Вельский, посоветовал прикрыть разрытый колодец чем-нибудь тяжелым, вместо того, чтобы поставить у колодца милицейский пост.
— Адам Дудяк — мой двоюродный брат и человек порядочный, — сказал Сташек Вельский. — А вот его жена — язва, сущая гангрена! За грош удавится. Мне бы сразу догадаться, что это ее рук дело! Только она могла показать документы одному подозрительному типу, что тут крутился в прошлом году. Звали его Джон Капусто, а словесный портрет точь-в-точь совпадает с вашим прилизанным Никсоном. Пришлось эту заразу Ханю немного прижать к стенке, ну, она и раскололась… Я даже официальный протокол составил.
— Неужели даже протокол? — не поверила я, слишком уж мало времени было у сержанта, но тот, одновременно и злой на себя за допущенное упущение, и довольный сегодняшним достижением, пояснил:
— Зная алчную натуру Хани Дудяковой, я и сыграл на этой ее струнке. Пришел к ней и без обиняков заявил: странно, что пани не продала найденных тогда документов этому самому Капусте. Только дала посмотреть, верно? Заплатил-то он хоть как следует?
За последнее время вести о сенсационных происшествиях на подворье Франека Влукневского разнеслись по всей округе, и Ханя, разумеется, тоже о них слышала. Естественно, стоустная молва значительно преувеличила размеры клада — куда там было до него пещере сказочного Али-Бабы! И теперь, когда Сташек Вельский так бесцеремонно связал найденные в их доме документы с найденными в колодце Франека сокровищами, Ханю чуть кондрашка не хватила. Как же она раньше не догадалась!
— Заплатил! — прошипела она, вся побелев от бессильной злобы. — Да гроша не дал! Говорил, что эти бумажки гроша ломаного не стоят! Задарма читал, сволочь американская! И еще записывал! Как же я сразу-то не сообразила?!
— Да уж! — согласился сержант Вельский. — Оставил он вас, извините, в дураках. А теперь скрылся. С этаким-то богатством! На вашем месте я бы этого ему так не оставил. Отобрать все у негодяя и дело с концом! Пусть и ему не достанется.
— А вы думаете, его можно отыскать?
— А почему же нельзя? Очень даже можно! С вашей помощью. Пани припомнит себе, а я вот в протокольчик запишу, когда эта сволочь заявилась к пани морочить голову, и будут у ндс официальные основания для возбуждения дела. Объявим розыск и поймаем голубчика, не беспокойтесь! Отберем все до последней жемчужинки!
С помощью такого вот нехитрого приема сержант Вельский в две минуты заручился помощью пылающей жаждой мести Хани Дудяковой, которая в начале визита милиционера была полна решимости ни словечка не проронить, о Джоне Ка пусто. Правда, во время составления протокола немного остыла и категорически отрицала намерение продать исторические документы, оправдывая свои действия обычным бабьим любопытством. Пришлось удовольствоваться сержанту такой версией.
— И даже привлечь к ответственности дрянную бабу я не имею оснований! — искренне сокрушался сержант. — А ведь это из-за нее весь сыр-бор разгорелся.
— Не убивайтесь так, — успокаивал сержанта Марек.
— Сыр-бор и без нее разгорелся бы тут, ведь могильщик бдил вовсю. А благодаря вашей родственнице мы хотя бы знаем теперь, кого искать.
Уж такая у нас фамильная черта, что мы или сразу все говорили, или все молчали. Вот и теперь, после заявления сержанта, кухня Франека, выросшая до ранга конференц-зала, наполнилась несусветным гомоном. Каждой хотелось немедленно получить ответ на свой вопрос, а вопросы у всех были разные. Верх в этой баталии одержала Тереса, которая просто трахнула по столу миской с остатками каши и заорала:
