Сколько времени он пребывал в неподвижности — Михал не знает. Не сразу дошел до него весь ужас содеянного — он убил человека!
Из сладкого сна нас с Люциной вырвали безжалостно и самым некультурным образом. Не выпуская из руки алебарды, второй рукой Михал Ольшевский безжалостно тряс за плечо то меня, то Люцину и хрипел нечеловеческим голосом:
— Я убил его! Я убил его! Он подкрался ко мне и напал сверху! В черном плаще! А я ткнул алебардой и убил его!
Одного взгляда на холодное оружие было достаточно, чтобы убедиться — парень не выдумывает, он и в самом деле кого-то убил. Вся алебарда была в сгустках крови и грязном липком месиве.
Дрожащими руками набросила я халат и никак не могла нашарить на полу тапок. Люцина, тоже взволнованная, все же пыталась сохранить хладнокровие и даже смогла задать вопрос:
— А где труп?
— В колодец свалился! — провыл Михал.
— А кто это был? Мы его знаем? Почему в плаще? Кто-то из предков?
— Я не разглядел! Он кинулся на меня сверху! А я пнул алебардой. И убил!
Убедившись, что разбудил нас, Михал бросился обратно к колодцу, а мы с Люциной, дрожа всем телом и стуча зубами, поспешили за ним, теряя по дороге тапки. Я пыталась успокоить Михала, бормоча что-то о необходимой обороне, спасении жизни и т. п., но Михал явно меня не слышал. Из-за овина послышался лай собаки.
— Учуяла труп! — мертвым голосом прошептал Михал одними губами.
— Собакам положено, — успокоила парня Люцина — А до этого Пистолет не лаял?
— Не знаю… Я не слышал.
Люцина вдруг громко сказала:
— Слышите? Собака лает, вместо того, чтобы выть! Ей же положено выть. Может, бандит не насмерть убит?
Искусствовед воспрянул духом:
— Хорошо бы не насмерть!
Я бы тоже предпочла живого врага, хватит с нас трупов. Осторожно заглянув в яму, мы разглядели на ее дне неподвижную черную массу. Неподвижную…
— Неплохо бы посветить, — сказала Люцина. — Где ваш фонарь?
Михал беспомощно огляделся. И в самом деле, ведь у него был фонарь. Куда же он подевался? И мы не захватили фонарики, хотя они и были под рукой, у постелей. Поискали на том месте, где лежал в засаде Михал, но не нашли. Опять заглянули в колодец — враг по-прежнему не подавал признаков жизни. В самом деле, вроде, в черном плаще.
— Что теперь будет, что теперь будет! — стонал Михал.
— Зачем же, сынок, ты его убивал? — спросила Люцина. — Ведь тебе велено было только напугать его и с криком скрыться.
— Сам не знаю, — оправдывался Михал. — Убивать я не собирался. Он так неожиданно напал на меня… Свалился сверху, с кучи камней. Чуть не придавил, ну я и ткнул алебардой… Совсем забыл, что надо сбежать…
Пистолет перестал лаять в колодец и гавкнул в сторону поля. Михал сумбурно, но искренне поведал о драматических событиях. Мы всем сердцем ему сочувствовали, но что делать — не знали. Хорошо, что в этот момент появился Марек. И разумеется, накинулся на нас:
— А вы что тут делаете? Я же просил…
Пришлось коротко информировать о происшествии.
Теперь мы все трое подчеркивали — человека в черном плаще Михал убил, действуя в пределах необходимой обороны. Возможно, о событиях мы рассказали несколько сумбурно, но это все равно не давало Мареку права холодно ааявить:
— Никакого человека тут не было.
— Так ведь в колодце лежит! Убитый! — возмутилась Люцина.
Марек заглянул в колодец. Встав на колени на краю колодца, он посветил вниз фонариком. Мы ждали, затаив дыхание, не решаясь тоже посмотреть.
— С ума сойти! — произнес наконец Марек и встал. — Подождите здесь, я сейчас принесу лестницу.
Сама не знаю, зачем я побежала следом за ним, в моей помощи Марек не нуждался, лестницу нес сам. На обратном пути мы наткнулись на тетю Ядю и Тересу, которые тоже проснулись и вышли узнать, что произошло. Я сообщила им о трупе в колодце. Обе остановились, как вкопанные, и перестали задавать вопросы.
Принеся лестницу, Марек сразу же опустил ее в колодец, даже не посветив туда предварительно.
— Мог бы поставить осторожнее, — проворчала я. — Даже если там убийца, даже если он совсем мертвый, не следует все-таки ставить лестницу прямо на труп…
— Лучше возьми фонарик и посвети, — невежливо перебил меня Марек.
