— А что именно ты собираешься им отдать? — поинтересовалась мамуля.
— Не знаю, — ответила Тереса. — Но получается, что мы кого-то облапошили, а мне это не нравится. Надо восстановить справедливость.
Люцина фыркнула, и от ее индюшачьего скелета опять отлетел кусок кости с мясом. Тереса раздраженно вскочила, выхватила у сестры из-под носа остатки еды и отнесла ее в кухню. Люцина только жалобно простонала, провожая взглядом останки индюка, и в отместку конспиративно прошёптала мне:
— Все фамильные драгоценности срочно спрячем! Не то эта мегера и в самом деле раздаст их кому не попадя.
— К сожалению, в нашем фамильном замке как раз проходит ремонт, — так же конспиративно ответила я.
Вернувшаяся Тереса подозрительно посмотрела на нас:
— Вы что там шепчетесь?
— Да ничего особенного! — невинно ответила Люцина.
— Получается, что из всех потомков Менюшек остался один прилизанный, значит, ему и следует отдать сокровища.
Тереса ужаснулась:
— Этому бандиту? Убийце?
— Но ты же сама на этом настаиваешь!
Мамуля с недоумением смотрела на нас:
— Да что вы хотите отдавать? Ни у Франека, ни у нас никаких сокровищ ведь нет.
— И ты думаешь, он этому поверит? — не уступала Люцина. — Приехал за своими сокровищами и твердо намерен добиться своего. А если даже и поймет, что их нет, что наши предки их растранжирили — поубивает всех нас в отместку.
— Теперь уже не подлежит сомнению связь прилизанного с Менюшко. Он интересовался Станиславом Менюшко, он интересовался нами, он выкрал у Франека наш адрес в Тарчине, всех нас разыскал, добрался даже до Тересы в Канаде, приехал сюда. Станислав Менюшко мертв. Мы не знаем наверняка, что его убил прилизанный, но наверняка знаем — прилизанный его разыскивал. Очень может быть, несчастный покойник выкрал у него наши адреса для того, чтобы предупредить нас… Возможно, именно за это он поплатился жизнью… — рассуждала я.
Тайны предков совершенно неожиданно обрушились на нас, холодным ужасом повеяло в дотоле спокойном доме. Казалось, мы слышали чей-то издевательский потусторонний смех, кто-то из могилы взывал к отмщению. Дядя Антоний на смертном одре пытался передать сыну страшную тайну, пытался сбросить тяжкий груз с фамильной совести. Несомненно, часть этой тяжести лежит и на нас. Да что там часть, добрая половина!
— А нос у него точь в точь, как у Никсона, — ни с того, ни с сего сообщила Тереса.
Мамуля попыталась успокоить нас:
— Иоанна, ты серьезно так думаешь? Но ведь если бы он хотел с нами расправиться, уже попытался бы. Смотрите, сколько времени прошло, а нам он ничего не сделал.
— Может, просто не предоставлялся случай! — пробурчал Марек.
— И что же, сейчас притаился на лестнице? — встревожилась мамуля.
—..л по очереди передушит всех, выходящих из твоей квартиры, — дополнила я. — Выкрутит лампочку и в темноте… А до сих пор все еще надеялся, что мы добровольно вернем ему ценности.
Люцину явно вдохновила развернутая мною мрачная перспектива. Вскочив с места, она радостно вскричала:
— Слушайте, наконец что-то происходит! Ай да предки, надо же, невероятная история! Немедленно возвращаемся в Волю!
И она принялась убирать посуду со стола. Тересе, напротив, перспектива быть задушенной вовсе не понравилась.
— С ума сошла! — недовольно произнесла она. — Сама полезешь волку в пасть? Ближе к болотцу, где одного уже прикончили?
— Не трусь! Ведь ясно же — что-то вокруг нас происходит, вернее, вокруг нас и поместья наших предков в Воле, все там крутятся. Надо же узнать — почему? А сидя здесь, мы ничего не узнаем, Иоанна вольна выдумывать, что в голову придет, но это одни лишь выдумки. Я еду, а вы как хотите!
— А я не еду! — громогласно заявила Тереса и демонстративно уселась на тахту, сложив руки на груди. Вернее, собиралась демонстративно усесться, но плюхнулась на поднос, на который Люцина собрала со стола грязную посуду.
Нам без труда удалось доказать ей, что это было наказание Господне за глупое решение. Без трудностей и испытаний, без проб и ошибок мы никогда ничего не узнаем. А главное, так и не выясним, что именно должны возвернуть Менюшкам, и по веки вечные останется пятно на нашей фамильной совести.
