Максим молчал. Он не знал, как поступить. Если признается, что оказался в шкафу с целью уличить жену в супружеской неверности, то вовлечет себя в неприятный процесс дознания, допросов, и ему придется рассказать о своих отношениях с женой, подозрениях и прочем, о чем не хотелось бы распространяться. С другой стороны, он тяготился браком, все больше привязывался к Светлане, и этот случай поможет ему оправдать развод и так далее. К тому же следователь все равно не верит, что я искал в шкафу куртку. И Максим решил во всем признаться. Выслушав его рассказ, Макаров удовлетворенно кивнул головой и сказал:
— Так я и предполагал. Ну а теперь у нас на рассмотрении третья жертва, ваша секретарша. Я не очень уверен, что она была не знакома с преступниками. Также сомневаюсь, что ее насильно затащили в кабинет. У вас в офисе десятки сотрудников, и наверняка кто-нибудь услышал бы ее крики. О том, что она успела крикнуть, прежде чем ей заткнули рот, сама только что сказала. К тому же как-то неуверенно ответила на вопрос, знакомы ли ей преступники. Но я полностью согласен с вами, что тот факт, что эти сексуально-агрессивные преступления происходят вокруг вас, настораживает. И еще вопрос, будьте откровенны, ваша секретарша — ваша любовница?
Максим тяжело вздохнул и сказал:
— На этот вопрос я предпочел бы не отвечать.
— Понятно. Я бы тоже предпочел. Наша беседа не протоколировалась, так что у вас есть возможность внести любые коррективы в свои показания. Но я вам весьма признателен за откровенные и искренние ответы на мои вопросы. Теперь у меня есть более или менее ясная картина действий преступников. И мы их отыщем, я вам это обещаю.
Майор Макаров встал с кресла, пожал Максиму руку, попрощался и ушел. А хозяин кабинета долго сидел за своим столом и размышлял о происшествиях сегодняшнего утра. Светлана вошла в кабинет тихо и незаметно, и когда приблизилась к столу, он вздрогнул от неожиданности.
— Максим, — сказала она, — следователь мне сейчас сказал, чтобы я написала заявление и пошла бы на обследование.
— Ну и что? Действуй.
— А может не надо?
— Почему?
— Ну, это ведь повредит твоей репутации. Если начнется разбирательство, все узнают, и мне бы тоже не хотелось, понимаешь…
— Понимаю. Но поезд, как говорится, уже ушел. Что было, то было. И два раза за сегодняшнее утро. А тебе советую написать заявление. Так будет лучше.
— Ну, не знаю. Думаю, лучше это замять. Все эти допросы, а потом суды. Не хочу светиться на публике, как изнасилованная. Я ведь еще не замужняя девушка.
— Намек понял. Но я получил сегодня двойной удар. Когда ехал сюда, думал, что домашнее происшествие дало мне свободу, однако, недаром говорят, что история повторяется дважды. Вот и в нашем случае она обернулась фарсом.
— Что ты имеешь в виду, дорогой?
— То, что уже сказал. Жена меня уверяет, что ее пытались изнасиловать, но тебе открою истину: я сидел в шкафу и своими ушами слышал, что мальчиков этих, Наташка знает не первый день, и они пришли ее не насиловать, а развлекаться вместе с ней.
— Ага, вот оно что. Тогда понятно.
— Мне тоже понятно. И я вот думаю: а ты не врешь, как Наташка?
— С чего бы?
— А вот не знаю. Когда сюда ехал, думал, ну вот, теперь к Светке перееду. Повод имеется. А Светка, как и Наташка, связанная тут лежит! И оттраханная! Все вы одинаковы! Не верю я тебе. Что-то тут не так. Что-то кем-то вокруг меня плетется. Но вот с какой целью?
— Ну не знаю, милый мой, спала ли по доброй воле твоя жена с этими ворами, но я тебе не вру. Я их первый раз видела. И сережек жалко. Твой подарок.
Максим посмотрел на нее долгим взглядом, поджал губы и углубился в изучение лежащих на столе бумаг.
