Старший Рас проговорил свою часточко прерывающуюся речь протяжно, и в столь медлительном говоре не шевельнул ни то, чтобы рукой, ногой, головой, но даже и перстом. Похоже, и лицо его никак себя не проявило, ни одна жилка на нем не трепыхнулась, не дрогнула ни одна мышца, да, и малеша прикрытые золотыми волосками усов губы не колыхнулись.
– Небо, она в любом случае нарушает замыслы Дажбы, – прервал ту тишину не соглашающийся с доводами Отца Седми, вероятно, просто желающий сказывать против. И вновь вся его кожа особенно лицо точно заалело, принявшись покрываться бусенцами густых красных искорок. – Каждому из мальчиков уже предназначена женщина. Что Дажба будет делать с девочкой… кто подарит ей семью, отпрысков. Я же не буду указывать вьян друдам созидать отдельно для нее вторую грань существования. – Видно было, Бог в своем упорстве решил пойти до конца. – Как хотите!
– Если вы решите уничтожить дитя, я того не позволю… Вывезу его к себе в Блискавицу, – вступился за ребенка Воитель и неспешной поступью направился в сторону почивающей на кресле девочки, страшась, что не уступчивый Седми может вновь повторить попытку ее сжечь.
– Думаю, вьян друдов не придется просить, – теперь в беседу вступил Огнь, дотоль молчавший, и, повернув в сторону девочки голову, нежно посмотрел на нее своими радужнозелеными глазами. – Когда она вырастет, станет женищей и зачнет от меня. Это будет мой род, и он сбережет, и достоинство девочки, и мои коды. Я ноне готов, абы спасти чадо от смерти и переселения в Блискавицу, взять удел Владелины в свои руки.
Теперь Бог медленно поднялся с кресла, и, повернувшись к возлежащему Небо слегка прикрыл своим телом от Седми девочку, да чуть заметно тряхнул огненно-рыжими длинными волосьями, стянутыми позади головы в конский хвост.
– Изволь Огнь… Если желаешь взять удел девочки в свои руки, – протянул Небо и черты его встревоженного несогласием в печище лица расправились. – Я не стану противиться… только так, чтобы это не отразилось на иных наших творениях. Ведь вмале мы все отбудем отсюда.
– Да, желаю, – немедля откликнулся Огнь, и лицо его стало белоснежным, будто под кожей потух осеняющий ее изнутри огонь. – Желаю взять удел девочки в свои руки.
– Седми, малецык мой, – весьма ласково протянул величание сына старший Рас все также лежащий неподвижно. – Тебя устраивает предложение Огня.
– Что ж я не стану противоречить малецыку Огню, но лишь в том случае, если таковой замысел одобрит наш Дажба, – уже менее распалено ответил Седми. – Пускай будет так, как решит наша милая кроха. Хотя я останусь при своем мнении, девочку стоит убрать. Не буду ничего говорить про мальчиков, паболдырей, они хоть и портят общий генофонд, но несут в себе искры Першего. Одначе, насчет девочки останусь при своем мнении.
– Я согласен с Седми, – поддержав брата, молвил Словута и мощная птица, замершая в полете в его удивительном венце нежданно резко сомкнула, а погодя разжала лапы, устремляя вперед свои острые когти. – Согласен девочку надо убрать. Не думаю, что надобно убирать мальчиков, клеток Першего. Но девочка здесь лишняя… во всех отношениях. Да и потом, ты малецык Огнь, вскоре отсюда отправишься в Ледный Голец, после будешь отдыхать… До этого ли тебе будет дитя?
Огнь сделал несколько шагов в направлении Дажбы, и, приблизившись к нему, бросил какой-то малозаметный взор понятный верно лишь ему одному.
– Девочка будет жить! – это сказал не Дажба у какового Огнь просил помощи, а Воитель, по-видимому, поступок Влады весьма расположил Бога к ней. – Ибо теперь в ней живет моя клетка.
Едва заметно затрепетали алые губы Небо прикрытые золотыми завитками усов, вроде Бог был недоволен услышанным.
– Да! – наконец вступил в молвь Дажба. – Я выступаю за замысел Огня, раз Земля в моем управлении днесь… как и в целом Галактика.
И тотчас взгляды младших Богов устремились на Дивного, сидевшего неподвижно, прикрывши очи, оставив лишь тонкую бирюзовую полосу света меж век.
– Мое мнение не раздельно связано с мнением Небо, – не торопко отозвался Дивный. – А брат уже сказал: «Лучшее – лучшему!». Так, что не зачем повторять. Девочка столь чисто сияет, что нет сомнений она-чудо… Нарождающееся чудо первой искры нашего Першего, каковое неможно уже уничтожить. Да и потом, в честь того, что мы нынче здесь собрались и столько потратили время решая простой человеческий удел… выступаю за ее жизнь, – точно высказываясь не просто за себя, но и за своего старшего брата, докончил Зиждитель.
