Мне хотелось бы вернуться к тому вопросу, который поставил Лев Викторович Гамов со свойственной ему остротой. Зачем буржуазии сокращение дней рабочей недели? Я бы на него так ответил, если бы я был буржуазией мировой. Идет процесс борьбы за сокращение рабочего дня в мире. И в ходе этого процесса уже некоторые отряды рабочего класса добились 35 часовой рабочей недели. Франция, Германия, вслед за ними «поглядывают» в эту сторону работники других стран. Причем речь идет о том числе часов, которые являются нормальными. Это значит, что соответственно, если нормативное рабочее время уменьшается, то, скажем, увеличение зарплаты идет автоматически. Если человек работает по 12 часов в день, например, то значит, сверхурочных у него прибавляется. А в чем была идея Прохорова? Увеличить норму до 60 часов в неделю. У нас есть люди, которые и по 70 часов работают в неделю, я их знаю и их немало сейчас. Сейчас вообще мало кто считает сверхурочные.
Между тем первые два часа после нормального количества часов в требует увеличения оплаты в полтора раза, а дальше уже в два раза. Это дает, по крайней мере, тот заработок, ради которого он и остается. У нас существует закон, Трудовой кодекс, который буржуазия принимала. Она тоже понимает, что если человек больше 120 часов в год отработает сверхурочных, то он станет плохим работником. Он все равно заболеет, он уйдет на больничный. 120 часов выдерживается за год в России? Нет, абсолютно не выдерживается. Вторая норма, которая записана в Трудовом кодексе — не более 4 часов сверхурочных в течение двух дней. Выдерживается эта норма? Нет, конечно! То есть эти четыре часа — сверхурочное время, и люди там, где они должны получать вдвойне за сверхурочную работу, вообще ничего не получают.
А что мы считаем рабочим временем? Мы вообще как экономисты, как должны к этому относиться. Рабочее время — это все время, когда человек занят материальным производительным трудом. Поэтому когда речь идет о труде на приусадебном участке для своего «прокормления» (не для того, чтобы я посадил экзотическое какоенибудь растение и любовался на него), это когда люди сажают, то что им необходимо, иначе они не проживут, умрут со своей зарплатой, то это — продолжение процесса материально производительного труда, и поэтому считать рабочий день надо весь. Весь, и все рабочую неделю надо считать. Это никакой не отдых и никакие не выходные. Это — мелкий неквалифицированный ручной труд, тогда как сейчас уже есть машины и механизмы. И сельское хозяйство, вообще–то говоря, коллективное выживает, а мелкие фермеры все больше разоряются. Президенту Путину задавали вопросы по телефону, как помочь фермерам? А он говорит: «Я даже не буду говорить, потому что они 2 процента продукции дают. Сколько уже денег «вбухали» в этих фермеров, всѐ равно они все разорились». Мелкое это хозяйство ничего не даѐт. Я, например, тоже таким хозяйством занимаюсь, сажаю картошку, и из этой картошки получаю, из старой большой, мелкую, хорошую, новую свежую, в таком же объеме.
Буржуазия, видя этот процесс, придумала очень хорошее дело, взять и это рабочее время спрессовать. Я бы, на ее месте, не к 4‑х дневной рабочей неделе призывал всех, а к двум дням. Два дня в неделю работаешь по двадцать часов — четыре часа спишь. У нас там некоторые дежурят по суткам, ну чего там — двое суток поработал, по четыре часа поспал, а потом пять дней отдыхаешь. Красота! Что же происходит при этомспрессовывании рабочего времени? При этом спрессовывании сразу вся учеба долой. Вот мы, скажем, сделали Фонд Рабочей Академии, Красный университет, у нас есть Университет рабочих корреспондентов. Всѐ это убирается автоматом. Всякая учеба, любая, культурное развитие. У нас в городе Санкт–Петербурге есть Мариинка, концертный зал Мариинского театра, филармония, это всѐ долой. Эта всѐ не для вас, это всѐ не для рабочих. То есть, вот этот день выходной вам делают, этот день, когда вы вырваны вообще из всей общественной культурной жизни.
Я уже не говорю о том, что наличие у вас в течение обычного дня, в течение рабочего дня, в тот день, когда идет работа, времени свободного — это просто угроза для буржуазии. Потому что профсоюзная работа идет в это время, партийная работа идет в это время, общественное объединение в это время идет. Идет самоорганизация трудящихся. Вся эта работа по повышению зарплаты идет в свободное время рабочих. А как она может идти в свободное время, если люди будут разбросаны, а не находиться на производстве.
