Коллекция детективов - страница 206

Лицо Чандлера побледнело.

Я с ненавистью глядел на окурок в пепельнице.

— А через два года я познакомился с Беатрисой. Она была замужем, но мы бывали в обществе вместе. В течение полугода. Я думал, она любит меня так же, как я любил ее. Но когда я предложил ей взять развод, выйти замуж за меня, она рассмеялась. Она смеялась.

Чандлер сделал шаг назад.

Я чувствовал, как пот выступает у меня на лице.

— На этот раз ножовки и ножа мне было мало. Это не удовлетворило бы меня. — Я наклонился вперед. — Ночью я отнес мешок к хищникам. При свете луны. И я наблюдал, как они с рычанием терзали мясо и ждали у решетки, не достанется ли им еще.

Чандлер вытаращил глаза.

Я медленно поднялся. Я протянул руку к бутерброду, который он оставил на моем столе, и снял верхний ломоть хлеба. Я улыбнулся:

— Свиные кишки продаются густо подсоленными, Чандлер. Вы этого не знали? В небольшой круглой коробке. Пятьдесят фунтов кишок за восемьдесят восемь центов.

Я вернул ломоть хлеба на его место.

— Вы знаете, что колбасный шприц стоит всего тридцать пять долларов?

Я улыбнулся, глядя мимо него вдаль.

— Сначала вы снимаете мясо с костей — у мясников это называется «обвалка мяса». Потом нарезаете его на куски подходящего размера. Постное мясо, жир, хрящи.

Я посмотрел ему прямо в глаза:

— Ваша жена не захотела расстаться с вами, Чандлер. Она играла со мной все это время. Я любил ее и ненавидел. Ненавидел, как еще никого на свете. И я вспомнил этих хищных кошек, и как они смаковали каждый…

В глазах Чандлера стоял ужас.

Я сказал:

— Как вы думаете, где сейчас Элен на самом деле?

И протянул ему недоеденный бутерброд.

После похорон я проводил Элен к машине. Когда мы остались одни, она повернулась ко мне:

— Я уверена, что Генри ничего о нас не знал. Не могу понять, с чего он вздумал покончить с собой, да еще у тебя в кабинете.

Я выехал из кладбищенских ворот и улыбнулся:

— Понятия не имею. Наверное, съел что-нибудь.

Тщедушный человечек на свидетельском месте теребил краешек своего галстука. Он был секретарем Рейнора и одним из двух людей, оказавшихся в доме окружного прокурора тем вечером, когда его убили. Я спросил: — Не говорил ли вам Рейнор в день убийства, что собрал против обвиняемого улики, которых достаточно, чтобы отправить его на виселицу?

— Возражаю! — вскочил Сэм Лобак, адвокат защиты, и его щекастая физиономия налилась кровью.

— Поддерживаю, — прошипел судья Мартин, даже не взглянув на меня.

Так было в течение всего процесса: Лобак заявлял протесты, судья поддерживал их. И все это называлось правосудием. Та дама с весами перед зданием суда, должно быть, смеялась во всю свою каменную глотку.

Лобак опустился на стул рядом со своим клиентом. У меня не было ни малейших сомнений — это он убил моего начальника, окружного прокурора Рейнора, единственного человека, которого я уважал и которым восхищался.

По определенным меркам жизнь Фрэнка Хаузера вполне удалась. Кровью и потом других людей он сколотил (и сохранил) три огромных состояния. Он содержал притоны, ночные клубы, игорные автоматы, устраивал лотереи, «крышевал» — словом, занимался всем, что приносило хороший доход.

Он был изящным, гладким, скользким и холодным. Смертельно опасным. Как гремучая змея.

Всякий раз, когда Хаузер дергал за веревочку, по меньшей мере двое политиканов пускались в пляс. И вдруг, совершенно неожиданно, два месяца назад ветры перемен забросили в окружную прокуратуру Дэна Рейнора. Сам по себе Дэн Рейнор, хоть и был неподкупен, не представлял опасности, но в паре со следователем по особо важным делам Томом Гэгэном серьезно угрожал организации и самому существованию преступной машины Фрэнка Хаузера.

Гэгэн был легавым до мозга костей. Неутомимо и дотошно собирал улики против Хаузера и собрал столько, что «большого босса», а с ним и еще пять-шесть важных шишек вполне можно было бы отправить на виселицу.

Поэтому Рейнор должен был умереть, улики должны были испариться из сейфа. И Гэгэн… Впрочем, где Гэгэн? Единственный человек, который может доказать принадлежность Хаузера к этому «цветнику». Где он? На дне реки? В бегах? Подкуплен? Этого я не знал. А если бы и знал, вряд ли это очень помогло бы мне сейчас. Потому что убийство было обстряпано по высшему разряду. И Хаузер, несомненно, выйдет сухим из воды.