Оказавшись за решеткой, Брайтвизер сразу признался в совершенных кражах, однако отказался указать, где прячет похищенное. Тогда судья обратился к французским властям с поручением провести обыск в особняке в Эшенцвиллере, где Брайтвизер жил с матерью, Мирей Штенгель.
Но когда жандармы явились к ней, большинства произведений искусства уже не существовало. Известие об аресте сына привело Мирей Штенгель в ярость. То ли пытаясь скрыть улики, то ли желая отомстить вещам, из-за которых ее любимое дитя оказалось за решеткой, она изрезала холсты и выбросила их на помойку вместе с пищевыми отходами. А 107 предметов антиквариата побросала в канал Рейн — Рона неподалеку от дома.
Брайтвизера глубоко потрясла гибель коллекции. «В этом деле я пострадал больше всех, — сказал он на суде. — Я потерял все. Свою подругу, которая из-за моих показаний пойдет под суд. Свою мать, которая из-за меня попала в тюрьму за укрывательство краденого. Все свои сокровища, которые она выбросила, не разобравшись».
Некоторые вещи французской полиции удалось отыскать на дне канала, они хранятся на складе музея в Кольмаре в ожидании исхода судебных разбирательств.
Раб красоты
Восстанавливая картину преступлений Брайтвизера, люцернские следователи обратились за помощью к эксперту, сержанту жандармерии из Веве Александру фон Мюлю. Сам любитель и знаток искусства, фон Мюль сумел вызвать доверие у подследственного, который рассказал ему все — когда, что, где и каким образом он похитил. После 18 допросов фон Мюль пришел к твердому заключению: «Единственным побудительным мотивом Брайтвизера была любовь к искусству».
На суде Стефан сказал: «Я пошел бы на все, лишь бы обладать некоторыми произведениями эпохи Возрождения. Но я хотел когда-нибудь вернуть все это…» «По завещанию?» — спросил один из судей. «Нет, лет через десять-пятнадцать, когда моя страсть угасла бы. Я ведь увлекался раньше марками и монетами, а потом это прошло…»
А вот как поэтично он объяснил, почему 1 марта 1995 года совершил свою первую кражу из зала Belle Luce: «Я был зачарован красотой женщины на портрете, особенно ее глазами. Я подумал, что его написал подражатель Рембрандта…»
Каждый раз выбор диктовался эмоциями, а не соображениями о ценности вещи. Так, в одной сравнительно слабой картине венецианской школы его привлекла величественная осанка апостола, в другой — глубина пейзажа. «Вы не задумывались, что и другие посетители хотели бы иметь возможность восхищаться красотой этих произведений?» — спросил его товарищ прокурора. «Да, — тихо ответил Брайтвизер, но тут же нашелся: — Вы не должны забывать, что я был лишь временным обладателем этих сокровищ».
Страсть к искусству буквально сжигала его. «Я был почти что рабом этой красоты, — сказал он на суде. — Дома я жил в темноте, чтобы поддерживать нужную влажность и температуру». Он с гордостью сообщил, что открыл способ поддержания необходимого уровня влажности при помощи сосудов с водой, смешанной с лимонным соком, рассказывал, как чистил, реставрировал своих кумиров. Перед каждым походом на «дело» Брайтвизер подолгу просиживал в библиотеке, чтобы узнать все о вещах, которые должны были пополнить его коллекцию. Его знания в области искусствоведения поразили судей, однако фон Мюль все же отметил, что они не были систематическими.
Работая очень аккуратно, вор не повредил ни одну из похищенных вещей. Для картин он заказывал очень дорогие красивые рамы. Однако в реставрации все же был дилетантом. Так, однажды, желая отреставрировать картину, он прибег к клею «superglu-3». На суде Брайтвизер оправдывался: «Я вычитал этот рецепт из журнала». Бывало, если вещь оказывалась в плохом состоянии, он выбрасывал ее. Как выбросил старинный кинжал, украденный в Эставайере. «Не мог же я довериться специалистам-реставраторам: это было слишком рискованно», — простодушно объяснил он на суде.
Клептоман? Психиатры отвергли эту версию: Брайтвизер действовал не в одиночку и не наспех. Его modus operandi и движущие мотивы вовсе не соответствовали действиям человека, одержимого навязчивой идеей. Эксперт-психиатр, выступивший на суде, обратил внимание на то, что у Стефана Брайтвизера почти не было друзей, он был тесно привязан к матери и своей подруге, с которой дружил с детства. По мнению эксперта, Брайтвизер, несмотря на свой возраст, остается человеком незрелым, не умеющим справляться с эмоциями; у него понижено чувство ответственности за свои поступки.
