Семь с половиной сотен крепко помогли ему, хотя не избавили от долгов. Его жене внезапно захотелось сделать ремонт в гостиной. Опять же подошло время платить за квартиру, автомобиль. В один вечер Крафт удачно сыграл на скачках, но в последующие оставил там весь выигрыш да еще спустил двадцать долларов.
И вот тут пришло третье письмо. И опять изменились только имя и фамилия.
«МИСТЕР КЛОД ПАЙРС.
КОГДА УМРЕТ ЭТОТ ЧЕЛОВЕК,
ВЫ ПОЛУЧИТЕ 1000 ДОЛЛАРОВ».
Руки Крафта дрожали, когда он убирал письмо и конверт в ящик стола. Одна тысяча долларов! Ставки вновь возросли, достигнув головокружительной высоты. Мистер Клод Пайрс. Кто он? Старик, умирающий от неизлечимой болезни?
Крафт очень на это надеялся. Он ненавидел себя за такие мысли, но ничего не мог с собой поделать.
На этот раз он навел справки. По телефонному справочнику нашел Клода Пайрса, проживающего на Хонидейл-драйв. Позвонил. Трубку взяла женщина. Крафт спросил, может ли он поговорить с мистером Пайрсом.
— Мистер Пайрс в больнице. А кто говорит?
— Благодарю вас, — с этими словами Крафт положил трубку.
Конечно же, подумал он, кто-то находит в больницах людей, которые вот-вот должны умереть, и платит деньги Эдгару Крафту. Почему ему платили, Крафта особо не волновало. Может, его неизвестный корреспондент ничем не отличался от психа, о котором рассказывали по телевизору. Тот каждую неделю раздавал по миллиону долларов. Если кто-то хотел посылать Крафту деньги, он, Крафт, ничего не имел против.
Тем же днем он позвонил в больницу. Клода Пайрса прооперировали два дня тому назад, сказали ему. Операция прошла нормально, больной чувствует себя хорошо.
Три недели Клод Пайрс лежал на больничной койке, и все это время Эдгар Крафт проявлял к его самочувствию больший интерес, чем лечащий врач. Однажды состояние Пайрса резко ухудшилось и он впал в кому. В голосе медсестры слышалась бесконечная грусть, и Крафт склонил голову, смирившись с судьбой. Но через день больному стало значительно лучше. Медсестра радостно сообщила об этом, а Крафта охватила ярость.
Пайрса выписали из больницы. Крафт никак не мог понять, как такое могло произойти. Получалось, что все пошло наперекосяк. После смерти Пайрса он должен был получить тысячу долларов. Пайрс заболел, подошел к грани, отделявшей жизнь от смерти, и внезапно вырвался из когтей смерти, лишив Крафта тысячи долларов.
Крафт ждал следующего письма. Оно не приходило.
Миновало две недели с того дня, как он должен был заплатить за квартиру. Припозднился он и со взносом за автомобиль. Крафту пришлось пораскинуть мозгами. «Когда умрет этот человек», — говорилось в письме. В конце концов, не мог Пайрс жить вечно. Никто не мог.
Допустим, с Пайрсом что-то случится… Против воли он вновь и вновь возвращался к этой мысли. Проблем-то не будет, успокаивал он себя. Никто не знает, что он проявляет интерес к Клоду Пайрсу. Если как следует подготовиться, все будет шито-крыто. Полиция никогда его не заподозрит. Он же не знаком с Пайрсом, и вроде бы ему нет смысла убивать его, так что…
Я не смогу, сказал себе Крафт. Просто не смогу. Я не убийца. Вот так безжалостно убить ни в чем не повинного человека… Никогда в жизни.
Он решил, что перебьется без тысячи долларов. Мог же он раньше жить без денег, что внезапно посыпались с неба.
На следующее утро Клод Пайрс попал на первые полосы газет. Ночью кто-то ворвался в его дом на Хонидейл-драйв и зарезал его в собственной постели. Убийца ушел незамеченным. Никто не мог сказать, что послужило мотивом убийства. Полиция терялась в догадках.
Когда Крафт читал эту статью, к горлу подкатила тошнота. Всесокрушающее чувство вины охватило его, будто он сам той ночью ворвался к Пайрсу, чтобы зарезать его. И чувство это не уходило. Он прекрасно знал, что не сделал ничего плохого, никого не убивал. Но думал об этом, желал Пайрсу смерти и не мог отделаться от мысли, что он и есть настоящий убийца.
Деньги поступили на следующий день. Одна тысяча долларов, десять хрустящих купюр по сто долларов каждая. И лист бумаги. С одной фразой:
Не надо меня благодарить, думал Крафт, крепко сжимая купюры. Незачем меня благодарить.
