— Вместо того чтобы работать у себя в кабинете над последней главой, я стою на кухне и болтаю с тобой. Пока, Ирвин, буду у тебя завтра в девять.
— Надеюсь, вместе с Белликозом?
— В данный момент Белликоз стоит над трупом и надеется до завтра расследовать это убийство.
— Ага! Значит, концовка у тебя уже есть?
— Да, есть. Завтра в девять, о’кей? Отметим кофе с пончиками.
— Я возьму целую дюжину. Хотя бы затем, чтобы точно знать, что ты появишься.
— Все, Ирвин, я кладу трубку. Когда в следующий раз тебе нечем будет заняться, позвони бывшей жене.
Так, нож. Который он уже где-то видел. Отлично.
Нет, какой еще нож?! Что за бред?! К черту нож!
Барт уставился в пулевой отверстие у парня во лбу. Оно зияло словно третий глаз, незрячий третий глаз, который словно бездонный колодец…
— Ты поговорил?
— Нет, мы решили заняться сексом по телефону! Что тебе еще от меня нужно?!
— Я хотела тебя перехватить, прежде чем ты снова засядешь за работу. Ты какую кухню предпочитаешь — китайскую или японскую? По-моему, японская ничего, только давай не будем заказывать ни кальмаров, ни медуз — они такие скользкие и противные, что меня от них…
— Мне плевать. И вообще, хватит меня дергать каждые три минуты!
— Я задала простой вопрос, а ты вопишь так, будто тебя кастрируют. Прошлой ночью ты вел себя по-другому. Тогда ты против моей компании не возражал.
…бездонный колодец, набитый осклизлыми медузами и кальмарами… Фу ты, черт! Завтра последний срок. Последний срок. Послеееееее…
Размер раны указывал на то, что пуля, поразившая жертву, выпущена из мелкокалиберного оружия, и Барту стало ясно, что пора наконец-то как следует пораскинуть мозгами. Х-м-м, а не могла ли в этом быть замешана та дама в лиловом, что вчера приходила к нему в контору, — та самая, что рыдала и умоляла отыскать ее пропавшую…
— Ну что там у тебя такое, черт возьми?!
— Не обращай внимания, дорогой, я сейчас все уберу. В конце концов, мне все равно больше нечем заняться.
— Что уберешь?
— Не волнуйся. Ничего особенного.
— Что значит — ничего особенного?! Грохот был такой, как от ядерного взрыва!
— Можно подумать, ты был в Хиросиме. Работай себе спокойно и прекрати на меня орать, будто я твоя домработница. Сказала, уберу — значит, уберу.
— Это было окно?
— Работай, работай.
— Или телевизор? Мой новенький телевизор, за который выплачивать еще три года?
— Нет. Своим криком ты мешаешь мне убираться. По-моему, завтра у тебя последний срок…
…дочь? Барт окинул взглядом комнату, выглядевшую так, будто несколько минут назад там взорвалась атомная бомба. Оконное стекло было покрыто густой паутиной трещин, а телевизор — новенький 137-канальный телевизор со сверхплоским кинескопом, модернизированным пультом, видеомагнитофоном и квадрофоническим компакт-диск-плейером, — превратился в дымящуюся мешанину из оплавленных проводов и искореженных микросхем, хотя за него оставалось выплатить еще тридцать пять ежемесячных взносов!!!
Однако Барт напомнил себе, что время не ждет, и склонился над трупом. Тело было еще теплым, а из угла рта, растянутого в некоем подобии удивленной улыбки, сбегала струйка крови… Значит, жертва была знакома с убийцей, решил Барт, нашаривая в кармане пачку…
— Где мои сигареты?
— Что?
— Ты что, прокралась ко мне в кабинет и взяла сигареты? Неприкосновенную пачку из нижнего левого ящика стола?
— Ну… да. Мои кончились.
— У меня тоже. Давай ее сюда.
— Я ее выкурила еще днем. По телевизору показывали классную старую комедию о дебютантке, которая влюбилась в приятеля своей сестры…
— Я прекрасно проживу и без этой дурацкой комедии. А без сигарет — нет! Раз они кончились, сходи в кафе напротив и купи новую пачку. Ты же знаешь, я не могу работать без курева.
— Вот еще! Уже поздно, а я не хочу, чтобы меня ограбили только потому, что ты не догадался запастись сигаретами. Я всегда говорила, что ты живешь в жутком районе. Давно бы переехал. Если тебе так приспичило, сходи сам.
Барт понял, что на перекур нет времени. Какой уж тут перекур, когда полиция несется к тебе словно стая голодных шакалов, готовых разорвать первого встречного на мелкие кусочки?! Поэтому он, невзирая на легкое чувство паники, с которым можно было совладать только с помощью сигареты — этой длинной, глубокой, смачной, вкусной затяжки углекислого газа, щедро сдобренного никотином, — вновь повернулся к трупу, отлично сознавая, что улика, оставленная коварным убийцей, позволит ему раскрыть это на редкость запутанное дело.
