Пол покачал своей седой головой.
– Я уже проверил. Начальник тюрьмы сказал, что у него нет ни одного фальшивомонетчика. Они все сидят в федеральных, а не в штатовских тюрьмах. К тому же они по той же причине следили за гравюрами Морриса. Стоит только заикнуться о гравировке, и все сразу начинают думать о фальшивых деньгах. Нет, Мод, я много думал, взвешивал и перепроверял факты. Гарри отличался от выходящего на свободу заключенного только по двум характеристикам: он был художником, что, по-моему, ничего не значит в отношении убийства. И еще у него было в банке девять тысяч долларов. Деньги могут быть ключом. В Карригнтоне три банка. Завтра…
– Но десять лет назад в городке был только Сберегательный банк Каррингтона, – прервала его жена.
– Верно. Завтра я пойду и поговорю с Эдом Джонсом. Конечно, Гарри мог иметь счет в банке какого-нибудь большого города, и таких банков может быть тысяча. Ничего, проверим. Может, у Гарри было намного больше девяти тысяч.
Следующим утром шеф Поло сидел напротив Эда Джонса, президента Сберегательного банка Каррингтона. Джонс был импозантным мужчиной, его дважды выбирали мэром городка. После того как Поло объяснил цель своего визита, Джонс сказал:
– Я лично займусь документами, Пол. Конечно, я помню Морриса. Он время от времени доставал меня просьбами обналичить чеки. Из какого-то, кажется, нью-йоркского банка. Прошло с десяток лет, так что детали уже стерлись из памяти. Я запомнил Морриса, потому что пытался уговорить его открыть у нас счет. Мы тогда были маленьким банком и нуждались в каждом клиенте. К тому же обналичивание его чеков означало определенную бухгалтерскую работу… Не помню, открыл ли он счет. Нужно проверить.
Пока Джонса не было, Пол Поло сидел в кожаном кресле и восхищенно оглядывал просторный кабинет управляющего. Он подумал, как выросла его секретарша Эдит Блум и какой красавицей она стала. Он помнил ее еще маленькой девочкой, когда заходил в лавку ее отца.
– Ты стала красоткой, Эдит, – отпустил комплимент полицейский. – Наверное, скоро выйдешь замуж.
– В следующем июне, как только Микки Ганс закончит университет в Сиракузах. Его уже ждет хорошее место в Калифорнии. Я жду не дождусь переезда.
– А что тебе не нравится в Каррингтоне?
– Я люблю Каррингтон, – улыбнулась Эдит, – но все дело в работе. – Она понизила голос. – Конечно, я какое-то время еще поработаю после того, как выйду за Мики, но я не хочу работать здесь. Наш старик выжимает из нас все соки. Не дает мне и секунды передохнуть. Сделай это, принеси то…
Она замолчала, потому что вернулся Эд Джонс. Он печально покачал лысой головой.
– Ничего, Пол. У нас документы за одиннадцать лет, но в них нет упоминания о счете Морриса. Извини, но ничем не могу помочь… Послушай, Пол, ты ведь еще не плавал на моей новой яхте? Супер, должен тебе доложить. В любые выходные, когда захочешь, можем отправиться на рыбалку.
– Спасибо, Эд. Сейчас я очень занят, но когда появится свободное время, обязательно воспользуюсь твоим предложением.
Выходя из банка, шеф Поло перебросился парой слов с охранником Джедом Вертом и знакомыми кассирами. Он поинтересовался у Джо Роджерса, как поживает его очередной новорожденный ребенок; подмигнул Лоуренсу Генри, который когда-то был единственным несовершеннолетним правонарушителем в Каррингтоне и имел привычку кататься без разрешения на чужих лодках. Потом остановился у окошка Фреда Скейлса и поинтересовался его шансами в предстоящих гонках и наконец добрался до Марка Гилутина.
– Как дела у жены? – спросил он.
– Все в порядке, шеф, но доктора говорят, что она должна провести несколько месяцев в санатории.
– Да, пришлось тебе хлебнуть горя, Марк. Сначала бедная мать, потом жена… Передай Мэри, что я интересовался ее здоровьем.
Вернувшись в свой маленький кабинет, Пол Поло позвонил в финансовое управление штата. Когда он объяснил, что ему нужно, то услышал в ответ:
– По закону мы имеем право требовать документы в любом банке штата, но вы хоть представляете, какая это титаническая работа? Всем нашим сотрудникам придется не один месяц заниматься вашим делом. Шеф, вам придется получить разрешение суда, чтобы заставить нас сделать это. И хочу сразу предупредить, что мы будем категорически возражать. Это слишком трудно и дорого…
