Глазки мелкие, подлые, нагло смеются – прибить бы крысеныша, но чревато. Машина и впрямь без присмотра. Никаких залетных, понятное дело, не было, но шины проколоть или стекло разбить – это он сам может сделать. И наверняка сделает, пока меня месяц здесь не будет – можно не сомневаться, злопамятство и мстительность на лбу написаны.
— Ладно, давай свою посылку. Деньги оставь себе на опохмел. Только я проверю, что внутри.
— И чего смотреть, — пожимает плечами Хавр, вспомнил его имя, точнее погоняло, наконец.
«Дачка» небольшая, кидать надо далеко, а это серьёзно ограничивает массу и размеры посылки. Две пачки чая байхового грузинского, словно игрушечные кубики, и три пачки лезвий «Нева». Весь набор небрежно, но обильно обмотан изолентой, чтобы не рассыпался в воздухе.
— Лезвия для кипятильника, — поясняет крысеныш. Можно подумать, что сам не догадаюсь.
— Черт с тобой, золотая рыбка. Только сначала молоко домой отнесу, а то скиснет.
Хавр играет желваками, но сдерживается – дело важнее.
Меньше всего мог ожидать, попав в прошлое, что придется иметь дело со шпаной. Нет, она конечно, присутствует и район благоприятствует – бывшая окраина города, да и край наш издавна, как место ссылки славится, что есть, то есть, но все равно напрягает.
Да ещё эта зона под боком.
Это в начале 21 века район стал престижным и даже с изрядной натяжкой считается центром города, а на моей памяти всего семь лет назад на том месте, где стоит школа было обычное болото с камышами. А за железной дорогой лишь два поселка, формально в городской черте: Семиковка и Вахитовка, населенные в основном люмпенами и бывшими осужденными.
Чего никак нельзя отнять у советской власти брежневских времен – это реально фантастические темпы строительства. Целый квартал вместо со школой, поликлиникой и детским садом отстроили и заселили буквально за три года. Но соседний «шанхай» никуда от этого не исчез, по большому счету он и через тридцать лет ещё там.
Естественно, это не могла не сказаться на новой школе некоторым, в основном печальным, образом. С другой стороны, закончив обязательную восьмилетку, шпана само собой отсеивалась, и в старших классах преобладали обычные нормальные ученики. А годы, проведенные в веселой и жутковатой полукриминальной вольнице, стали неплохой школой жизни и воспитания характера. И уж точно помогли в кровавой карусели начала девяностых.
Забравшись на крышу, быстро и уверенно перебрался на соседнюю крышу, и быстро разбежавшись, зашвырнул «дачку» в зону.
— Хрен вам, а не днюха! — удовлетворенно наблюдаю, как брошенный снаряд приземляется на крышу офицерской столовой – именно туда, куда метился.
И пусть докажут, что не случайно промахнулся.
А теперь пора давать деру, вот уже сирена завыла, сейчас побегут «вованы» с собачками.
Что-то не дает покоя, свербит какая-то мысль, словно комар надоедливый на грани слышимости посреди ночи – где-то прокололся, какую-то ошибку все же совершил. Можно было просто послать Хаврошина (фамилия вспомнилась) и его шавку, заодно – ничего бы они не сделали, а попробовали колеса снять или машину попортить, то знаю кого искать и с кого спрашивать. И бояться их нет резона – гопота нормально драться не умеет, разве, что шило или молоток в кармане – так ими пользоваться надо уметь. Нет, не в этом дело.
Неужели старый характер пробивается, стоит чуть контроль ослабить? Похоже, что так. «Прошлый Я» определенно на конфликт не стал бы нарываться, и в драку полез бы только в крайнем случае – молодой глупый, не понимает, что нельзя договариваться со шпаной – можно только давить, силой, авторитетом или просто…
Додумать не успел, внезапно всплыло лицо пацана, которого встретил на выходе из своего подъезда, направляясь сюда. Он ещё буркнул невнятно: «Привет».
— Это же Мишка Линник! — он же учился с нами до восьмого класса, потом с ним случилась какая-то мутная история, и он пропал. Говорили, что загремел по статье, попался с крупной партией наркоты. Причем, парень из хорошей семьи, почти отличник, странно, что он в девятый класс не пере…
Дурное предчувствие заставило меня остановится, словно налетел на невидимую стену.
