— В этом? — ехидно поинтересовалась Агафья, кивнув на свой голубенький халатик уборщицы.
— О, черт, — спохватилась мадам. — Пошли со мной, сейчас что-нибудь придумаем!
Едва за ними закрылась дверь подсобки, как по коридору процокали каблуки.
— Кошкина уже здесь! — засуетилась женщина. — Что же на тебя надеть-то?
На полке нашелся большой джутовый мешок. В них отправляли белье в прачечную. Три криво вырезанные дыры плюс кусок веревки, и вместо уборщицы в кладовке стоит наряженная в рубище непонятность. То ли нищенка, то ли просто чокнутая. Хозяйка задумчиво осмотрела свое творение:
— На икону великомученицы чем-то похожа. Такая же худая. Только кроссовки сними. Там ковер, не замерзнешь.
Девушка пожала плечами и послушалась.
— Иди. Если уболтаешь Кошкину — премию получишь прямо сегодня.
Агафья вошла в глупо оформленную комнату. Клиентка сидела в глубоком кресле. Босые ноги ступали неслышно, и, когда девушка поздоровалась, она вздрогнула.
— С чем пришли?
— Ммм… — женщина смешалась, разглядывая странный наряд, но постепенно оправилась от удивления. — Морщины. Вот тут у глаза… И голова опять болит. Мне порчу снимала бабушка Груня, в Москве. Сказала, что это любовница моего мужа наслала. Наверное, опять она…
— Нет на вас никакой порчи, — прервала Агафья этот бред. — А голова болит от того, что вы вчера пили что-то крепкое. И еще какой-то химии туда добавили.
— Да как Вы смеете?! — возмутилась госпожа Кошкина, покраснев. Она действительно вчера была на вечеринке и слегка перебрала с алкоголем. И не только с ним.
— А, что, я ошиблась? — невозмутимо поинтересовалась странная девица. Она прошлась вокруг молодой женщины, нагло ее разглядывая. — Встаньте-ка.
Клиентка недоуменно поднялась.
— И давно Вы… — хамоватая девчонка покрутила в воздухе кистью, пытаясь подобрать нужное слово, — …химию всякую дурманную глотаете?
— Я не наркоманка, — быстро воскликнула женщина. — Как Вам такое в голову пришло?! Да я… Я вашей хозяйке нажалуюсь, деревенщина!
— Значит, давно, — спокойно сказала Агафья и равнодушно продолжила: — Идите, жалуйтесь.
— То есть, как это? — капризная клиентка явно опешила. Уже то, что привычная угроза не сработала, было странно. Но больше всего ее поразил тон, которым это было сказано. Этой непонятной особе действительно было наплевать, куда и зачем она пойдет. Кошкина снова опустилась в кресло.
— Не надоело от дряни всякой зависеть и боятся, что кто-то когда-то об этом узнает? — так же безразлично спросила девушка.
— А что я могу сделать?! — вдруг прорвало женщину, и она, захлебываясь слезами, стала вываливать этой странной девице подробности своей жизни. Про то, как боится постареть и потерять богатого мужа, про то, как от скуки однажды попробовала героин, и чем это кончилось, и как теперь постоянно не хватает денег и страшно, что муж все узнает. Знахарка молчала. Закончив эту спонтанную исповедь, клиентка трясущимися руками полезла в сумочку:
— Я сейчас… мне надо… я только чуть-чуть. Вы же никому не скажете…
— Ну-ка дай сюда эту гадость, — воскликнула вдруг Агафья, брезгливо выхватив у нее пакетик с белым порошком.
— Отдайте… — рванулась клиентка. — Мне надо…
— Уже не надо! — отрезала знахарка, и глаза клиентки полезли на лоб. Пакетик вдруг стал плавится в руках колдуньи, а потом и вовсе вспыхнул бездымным зеленым пламенем. Потом с ее пальцев сорвалась яркая голубая искра и врезалась перепуганной женщине прямо в лоб. Но не обожгла, а будто впиталась в кожу. Худое лицо приблизилось почти вплотную. — Не надо тебе этой дряни, поняла? Уже не надо.
И госпожа Кошкина, последние два года думавшая только о том, как бы достать денег и расслабиться, вдруг поняла, что знахарка права. Ей это было не нужно. Вообще.
— О, Боже… — выдохнула она.
— Если у тебя все, то уходи, — глухим голосом проговорила Агафья, тяжело опершись о стол. — Устала я, отдохнуть надо.
— Да, да… Конечно, — засуетилась клиентка, спиной пятясь к двери. — Спасибо, спасибо…
Минут через десять мадам Люлю осторожно заглянула в дверь. Благодаря камерам видеонаблюдения она посмотрела всю сцену от начала до конца и пребывала в некоторой прострации. Девушка сидела в кресле и, казалось, спала.
