Николай смотрел на брызжущую слюной Марту, чувствуя, как остатки хорошего отношения исчезают на глазах. Он недоуменно пытался понять, а что же ему так нравилось в этой истеричной, самовлюбленной, жадной женщине, и не находил ответа. Пропуская мимо ушей поток несвязных оскорблений, он отстраненно размышлял над требованием бывшей жены. С одной стороны, идти у нее на поводу не хотелось. До означенного Максом возможного возвращения на прежнее место службы было еще полгода, и их надо было на что-то прожить. С другой стороны, выйдя замуж за вице-президента, мстительная истеричка попортит ему немало крови и все равно добьется своего. Только в этом случае о приличных характеристиках можно будет забыть. Не то, чтобы негативные отзывы его сильно беспокоили, но, мало ли, как они могут аукнуться, когда он подаст рапорт. Выбрав для себя меньшее из зол, Николай прервал визжащую Марту:
— Я сегодня же положу заявление об уходе по собственному желанию на стол твоему Гаврюшину. Две недели отработки по контракту придется перетерпеть, но потом ты меня больше не увидишь. Я, знаешь ли, тоже не горю желанием встречаться. Если это все, что ты хотела, то, может быть, уйдешь и позволишь мне заняться делом? Я все-таки пока еще здесь работаю.
— Смотри, не передумай, — фыркнула Марта, чтобы оставить за собой последнее слово, и вылетела из помещения службы безопасности.
Николай молча поднялся, закрыл за ней дверь, и, глотнув безнадежно остывший кофе, стал писать заявление.
В обеденный перерыв он отправился в отдел кадров. Но там его поджидал сюрприз. Девушка-секретарь, с сожалением поцокав языком, мол, как жаль, что такой хороший специалист уходит, сообщила:
— Николай, мне вот буквально час назад позвонили из директората. Там откуда-то уже знали о вашем решении. И мне было велено перенаправить вас туда. Вам придется лично объяснить нашему вицу, почему вы уходите.
— Да, спасибо. Я прямо сейчас так и сделаю, — скрипнул зубами Николай, догадываясь, откуда ветер дует. «Как же она тут умудрилась подгадить, — недоумевал он, поднимаясь по широкой лестнице на директорский этаж. — Нет, правильно я решил. Валить надо от этой стервы подальше». Секретарша встретила его каким-то странным взглядом со смесью жалости и презрения, и, не дав ему открыть рот, заявила:
— Вас ждут, Николай Евгеньевич.
Он пожал плечами и прошел в кабинет вице-президента.
Гаврюшин сидел за огромным письменным столом натурального дерева. Его жирная фигура квашней растеклась по дорогому кожаному креслу. Он постоянно потел и промокал багровое лицо большим клетчатым платком. Стол был девственно чист, если не считать компьютерный монитор устрашающих размеров. Николай хмыкнул, заметив в панорамном окне за спиной начальника отражение экрана: большой босс раскладывал простенький пасьянс.
— Здравствуйте, Алексей Михайлович, — поздоровался Николай, выкладывая лист с заявлением на полированную столешницу.
— Ну, здравствуй, здравствуй, Коля, — отозвался Гаврюшин, протягивая через стол пухлую ладошку. На заявление он даже не взглянул.
Николай осторожно, как бы не сломать, пожал влажные пальцы, похожие на склизкие сардельки, и с трудом удержался от того, чтобы не вытереть руку о брюки.
— Не ожидал я от тебя, Коля, — продолжил большой босс, жестом указывая на стул напротив. Николай сел, а он продолжил. — От кого-кого, но от тебя не ожидал. Вроде бы, сильный мужик, а повел себя, как тряпка. Неужели было так сложно уступить женской просьбе? Я понимаю. Семья не сложилась, ты расстроен, но к чему такая мелочная месть?
Николай сидел в полном обалдении и никак не мог сообразить, в чем, собственно, дело. Понятно, что это работа Марты, но догадаться, что хотят от него конкретно сейчас, у бывшего оперативника никак не получалось. Он так и сказал:
— Извините, Алексей Михайлович, но я не понимаю, что вы имеете в виду.
— Так уж и не понимаешь, — погрозил пухлым пальцем Гаврюшин. — С мной-то мог бы быть и пооткровеннее. По-мужски, так сказать. Я, как любой мужчина, могу поставить себя на твое место. Сложно смириться с тем, что жена ушла к другому. Но это же не повод так себя вести.
