— Сейчас это уже молодой человек, но когда умер отец, он был совсем ребенком, — сказала Фаро. — Когда мы поняли, что отец оставил нам только долги, брат пытался найти работу. Но я убедила его закончить обучение в Оксфорде. Нам обоим будет легче жить, если он получит образование и по окончании университета сможет найти работу.
— Если бы вы были моей сестрой, я бы не позволил вам давать представления, какие бы аргументы вы ни выдвигали.
В этом он настолько походил на Хазарда, что Фаро не могла не улыбнуться. Оба в избытке обладали мужской гордостью.
— Вы еще не слышали моих аргументов, милорд. Если я что-нибудь надумаю, то могу быть очень убедительной.
— Меня это не удивляет. — Еле заметная улыбка появилась у него на лице. — Меня удивляет то, что вы до сих пор не замужем. Вы вхожи в лучшие круги, и я уверен, что многие состоятельные джентльмены предлагали вам руку. Вам не хочется иметь дом и защиту, которую может обеспечить муж?
Она не собиралась говорить ему, что никогда не принимала предложений о замужестве, да он бы и не поверил. Как не поверил бы в причину, по которой она отказывалась от подобных предложений. Фаро решила уйти от ответа, высказав лишь часть правды.
— Я не собираюсь замуж. Муж только усложнит мне жизнь.
— Как так?
— Вы не поймете.
— Вы подогрели мое любопытство, мисс Берк. — Уатг натянул поводья и остановил лошадь, вынуждая Фаро поступить так же. — Вы не можете знать. Вдруг я окажусь очень понятливым.
— Вы считаете меня мошенницей, а мои способности своего рода обманом. Вы не верите ни одному моему слову.
— Но я стараюсь понять вас, мисс Берк.
Серьезность его тона поколебала ее решимость, и она подумала, что не будет ничего плохого, если она скажет ему правду.
— Хорошо, если вам так хочется знать. Я вижу людей так же легко, как вижу предметы. Когда я прикасаюсь к человеку, я часто узнаю о нем больше, чем хотела бы знать. В этом причина того, что я не хочу выходить замуж. Я не люблю прикасаться к людям.
Она ждала, что он громко рассмеется. Однако он, казалось, размышлял над ее ответом.
— Вы держали меня за руку прошлой ночью, когда читали историю бутылочки.
— Правда?
— Всего лишь мгновение, — сказал он, — но очень крепко. Что вы узнали обо мне? Кроме того, что у меня шрам на плече, конечно. Скажите мне что-нибудь такое, чего больше никто не может знать.
Он говорил так, словно хотел ей поверить. Он бы счел ее сумасшедшей, если бы она рассказала ему, что она видела. Краска бросилась ей в лицо, и она опустила глаза.
— Прошлой ночью… было не так, как обычно во время сеансов. Я даже не помню, что держала вас за руку.
— Понятно.
Разочарование в его голосе удивило ее. Возможно, он вовсе не был таким убежденным скептиком. Но она не могла предоставить ему каких-либо доказательств.
— Получается довольно странно. Я потратила много времени в жизни, пытаясь убедить людей, что я не ведьма и в меня не вселился дьявол. А сейчас я жалею, что не могу взлететь или выдохнуть огонь, чтобы доказать вам обратное. — Фаро посмотрела в глаза Уатта и слегка улыбнулась. — Обстоятельства словно сговорились против меня, когда дело касается вас, но не бойтесь, милорд. Придет время, и вы увидите, что я говорю правду.
— Я почти надеюсь, что вы правы, — тихо произнес Уатт как бы самому себе. Потом откашлялся и кивнул в сторону дороги. — Продолжим путь. Аббатство за поворотом.
Развалины Хэлбертского аббатства высились на открытой ветрам скале, нависшей над морем. Бриз здесь был сильнее, чем в лесу, и доносил слабые запахи рыбы и морской травы. Шумные крики чаек отвлекли Фаро от созерцания живописных развалин. Она посмотрела на птиц, которые бросались вниз головой в воду, исчезая за квадратной каменной башней. Построенная из белого камня, добытого неподалеку, шестиэтажная башня была единственным сооружением, которое осталось от аббатства. На ярком солнце камень выглядел, как белесые кости, контрастируя с яркой голубизной неба. Аббатская часовня и другие постройки были разрушены или стояли без крыш, покрытые лишайником и кустиками травы.
Разглядывая руины, Фаро остановила лошадь, слишком зачарованная пустынной красотой места, чтобы заметить, что Уатт так же внимательно разглядывает ее саму. Зияющие окна часовни величественными арками поднимались вверх и исчезали в прозрачном воздухе, создавая картину давно случившегося бедствия, которое поглотило крышу, но удивительным образом оставило нетронутым основание. «Этим бедствием явилось время», — подумала Фаро. Она представила, каким аббатство было раньше, — с аккуратными, ухоженными садами и двориками и множеством людей, живущих здесь в постоянном труде. Эту картину она должна написать.
