— Есть вопросы? — спросил он, обращаясь к слугам.
— А как насчет зевак, которые все еще торчат снаружи, милорд? Сюда приезжал мировой судья, он предупредил их об ответственности за нарушение общественного порядка и велел разойтись, но некоторые потом снова вернулись.
— И несомненно, увидели то, что хотели увидеть. Теперь они скоро разбредутся по домам — ночь-то ведь холодная. А с официальными наблюдателями сейчас беседует мистер Чанселлор. Быть может, кто-нибудь из них из христианского милосердия пойдет и сообщит прихлебателям герцогини, что игра окончена. Кстати, похоже, у вдовствующей герцогини тяжелейший приступ и она пребывает на смертном одре.
Мэг обратила внимание на то, что он не сопроводил свое сообщение формальным выражением сожаления, и ей даже показалось, что среди слуг послышалось несколько тихих одобрительных возгласов. Это было совершенно не по-христиански, но теперь она их понимала. Кое-кому из этих людей довелось воочию, а то и на собственной шкуре убедиться в звериной жестокости герцогини, и многие наверняка разделяли подозрения Сакса насчет истинной глубины зла, сотворенного этой женщиной.
— А сейчас, — закончил Сакс, — всем нужно выспаться. Завтра я ожидаю от вас хорошей службы. После тех тяжелых часов, которые пришлось пережить без вас, мне понадобится ваша усердная забота.
Все радостно засмеялись.
— Но прежде нам с графиней нужно принять ванну и поесть. Что-нибудь простое и сытное, да поскорее.
При этих словах все бросились выполнять распоряжения. Мэг и Сакса проводили в их апартаменты. Мэг оказалась на заботливом попечении Сьюзи и еще одной горничной, которые стянули с нее измятую и перепачканную одежду, словно ребенка, посадили в ванну, тщательно вымыли и ласково облачили в ночную рубашку и халат.
Интересно, догадывались ли служанки, что они с Саксом уже были близки? Впрочем, это не важно. Вероятно, Мэг уже начала привыкать к невозможности полного уединения, а может быть, просто слишком устала, чтобы обращать на это внимание.
Ей снова захотелось быть с ним, не разлучаться даже на короткое время.
Чистая и опрятно одетая, с влажными волосами, рассыпавшимися по плечам, она была препровождена в комнату, где стояла клетка Нокса. Сакс был уже там, он восседал за уставленным яствами столом. Попугай сидел у него на плече, и Сакс угощал его всякими лакомствами.
— Неужели Нокс действительно предупредил мистера Чанселлора? — недоверчиво поинтересовалась Мэг.
— Удивительно, правда? Уверен, что Оуэн в конце концов и сам сделал бы все как надо, и, разумеется, ты позаботилась о негодяе, но и помощь Нокса не оказалась лишней. Садись.
Мэг села напротив. Сакс был в своем черном с золотом восточном халате и выглядел не правдоподобно великолепным. Еда, впрочем, была еще более привлекательной, и Мэг набросилась на сыр, хлеб и холодное мясо, а потом — на сладкий пирог с изюмом и миндалем и яблочные пирожные, каждое из которых было увенчано пышной шапкой крема.
Она залпом выпила вино, которое он ей налил, и смутилась.
— Получается, что я всегда заглатываю пищу как троглодит на твоих глазах!
— Я глотаю ее не менее жадно, чем ты. — Он протянул свой бокал и чокнулся с ней. — Добро пожаловать домой, Мэг.
— Ж-женщ-щины! Ох-х! — выдохнул попугай.
— Нет, Нокс. Будь умницей, скажи: «Хорошая дама».
Попугай нахохлился, поерзал, но потом повторил, точно воспроизводя голос Сакса:
— Хор-рошая дама.
Мэг улыбнулась и дала ему корочку пирога.
— Я тоже думаю, что ты очень хорошая птичка. И очень умная. Спасибо тебе, Нокс.
— С-спас-сибо. С-спас-сибо, — повторил попугай, но тут же повернулся к ней спиной.
— Он привыкнет, — обнадежил ее Сакс.
Мэг потягивала вино, глядя на Сакса через стол.
— Ты действительно не сердишься, что я втянула тебя во все эти передряги, загадав Шиле желание?
Его ослепительная улыбка была способна воспламенить целую угольную шахту.
— Как можно сердиться, когда получаешь взамен нечто столь восхитительное? Дай руку.
Удивленно приподняв бровь, Мэг протянула ему руку, и он поверх ее обручального кольца надел еще одно. Это было фамильное кольцо Саксонхерстов, которое прежде носила Дафна.
