Еще раз яркая молния разорвала небо, как раз над стеной. Она послужила началом такой дикой битвы в небе и на земле, такого ветра и бури, каких Саймон никогда не видел. Ему приходилось испытывать огненные ужасы войны, но это было гораздо хуже, может быть потому, что он знал, что эти удары и вспышки огня не поддаются никакому контролю. Саймон дрожал под этими ударами, и беглецы жались друг к другу, как испуганные маленькие животные, закрывая глаза при каждой новой вспышке. Слышался постоянный рев, не обычные раскаты грома, а удары гигантского барабана. Ритм этих ударов отражался в биении сердца, от него кружилась голова. Женщина прижала к груди Саймона свое лицо, Саймон обнял ее дрожащие плечи, как будто был единственной гарантией безопасности в качающемся мире. Удары грома, блеск вспышек, ветер — все это продолжалось, но дождя не было. Скала под ними начала дрожать в такт раскатам грома. От последней яростной вспышки Саймон ослеп и оглох. Прошло несколько минут. Ударов больше не было, даже ветер стих, словно и он устал. Саймон поднял голову.
В воздухе стоял чад от горелого мяса. Поблизости горел кустарник. Но благословенная тишина продолжалась, женщина зашевелилась в объятьях Саймона и попробовала высвободиться. Он снова уловил ее уверенность, смешанную с торжеством. Какая-то игра подходила к победному концу. Саймон всматривался, что там делается внизу. Целы ли охотники и собаки после такой бури? При свете горящих кустов он увидел у подножья стены клубок тел. На дороге лежала мертвая лошадь. Она подмяла всадника, и его рука высовывалась из-под нее. Женщина подползла к краю карниза, стараясь увидеть, что делается вокруг. Потом, прежде, чем Саймон смог ее остановить, спустилась вниз. Саймон последовал за ней, ожидая нападения. Но вокруг виднелись только неподвижные тела.
Тепло огня дотянулось до них. Хорошо. Странная спутница Саймона протянула обе руки к огню. Саймон прошел мимо убитых собак. Он подошел к мертвой лошади, чтобы взять оружие всадника, но увидел, что пальцы человека шевелятся. Охотник был смертельно ранен. И Саймон не испытывал к нему сочувствия после этой жестокой охоты на болотах. Но он не мог оставить беспомощного человека в ловушке. Налегая изо всех сил, он приподнял мертвую лошадь и вытащил изувеченное тело. При свете пожара он принялся рассматривать раненого. В искаженных чертах залитого кровью лица не было признаков жизни, но грудь с трудом приподнималась и опускалась... Время от времени слышался стон. Саймон не мог бы сказать, к какой расе принадлежит всадник. Коротко остриженные волосы, очень красивые, почти серебристо-белые. Нос крючком между широкими скулами — странное сочетание. Саймону показалось, что раненый молод, хотя в этом бледном лице не было ничего юношеского. С его плеча на ремне свисал рог. Богато украшенная одежда, усаженная жемчугом брошь на груди свидетельствовали о том, что это не простой солдат. Саймон обратил внимание на широкий пояс всадника и оружие. Нож он засунул себе за пояс. Странный самострел извлек из кобуры и внимательно осмотрел. У оружия был ствол и приспособление, которое могло служить только курком. Но ручка оружия непривычна, целиться трудно. Саймон сунул самострел за пазуху. Он отцепил еще один предмет — узкий цилиндр. Но из-за его плеча протянулась рука и взяла этот цилиндр. В это время раненый шевельнулся, веки его дрогнули, и в его затуманенных смертью глазах появилось такое выражение, что Саймон отшатнулся. Он встречался с бандитами и побеждал их. Он стоял лицом к лицу с людьми, ненавидящими его, и сам ненавидел их. Но никогда он не видел такого выражения, которое застыло в блестящих зеленоватых глазах охотника. Тут же Саймон понял, что эти глаза обращены не к нему. Раненый смотрел на женщину, которая стояла, слегка наклонившись, чтобы опора приходилась на здоровую ногу, поворачивая в руках жезл, который он снял с пояса охотника. Его губы изогнулись. С мучительным усилием он приподнялся и плюнул в нее. Затем голова его ударилась о землю и он затих, как будто последнее движение отняло у него остаток сил. В свете угасающего огня лицо его расслабилось, рот приоткрылся. Саймону не нужно было вглядываться в него, он знал, что охотник мертв.
