Хрупкая внешность Лойз была обманчива. Гак же, как чувства и мозг, развивала она и тело. Крышка сундука оказалась тяжелой, но девушка справилась с ней и, уловив запах смазки, поняла, что она на верном нуги. Лойз отбросила лежащую сверху одежду Дальше лежала кольчуга, но она была слишком велика. Может, ей и не удастся найти ничего подходящего по размеру Она продолжала рыться. Вторая кольчуга, третья... Должно быть, перевозили имущество какого-то кузнеца и оно попало в лапы разбойников. Па дне оказалась кольчуга, изготовленная, вероятно, для мальчишки — сына или внука лорда. Лойз она подошла. Она затолкала остальные кольчуги в ящик, а свою свернула как можно плотнее. Беатрис увлеклась шкатулкой с драгоценностями, и Лойз была уверена, что уже не один предмет из этой шкатулки спрятан под платьем женщины. Беатрис было не до Лойз, и это давало возможность почти открыто продолжать свои поиски, прикрыв найденное шелком, бархатом и мехами. Чтобы Беатрис ничего не заподозрила, она выбрала и для себя кое-что из украшений, а потом позвала слуг и велела отнести сундук к себе в комнату. Она боялась, что Беатрис вместе с ней захочет осмотреть выбранное, но наживка действовала хорошо. Женщина горела желанием остаться в одиночестве, чтобы полюбоваться своими приобретениями. Быстро и осторожно Лойз принялась за работу. Ткани, вышивка, кружева грудой были брошены на постель. Опустившись на колени, она опустошила сундук. Кое-что она приготовила заранее. Но нужно было еще многое. Все приданое, которое она хотела унести с собой, она должна разместить в заплечном мешке и седельных сумах. Кольчуга, кожаная куртка и брюки, оружие, шлем, золотые торговые знаки, пригоршня драгоценных камней. Поверх всего этого она снова сложила собственное платье, разгладила его. Она слегка запыхалась, но успела все расставить на места прежде, чем услышала шаги — Фальк возвращался за ключом. Лойз быстро набросила себе на голову вуаль и последний раз взглянула в зеркало-щит.
Обстоятельства, которые она надеялась использовать в своих интересах, действовали против нее. Сам Ивьян не приехал в Верлейн, чтобы посмотреть на невесту и поторговаться из-за приданого и прав наследования, он прислал за ней почетную делегацию. И ей пришлось демонстрировать себя, скрывая нетерпение и растущее отчаяние. Она отложила свои планы до брачного пира, потому что тогда головы обитателей крепости затуманятся. Фальк хотел поразить посланников герцога своим гостеприимством. Он откроет двери своих погребов, и тогда ей представится возможность осуществить свои планы.
Но накануне разразилась гроза, подул ветер такой силы, что Лойз, с детства живущая на берегу и знакомая с морем, никогда не видела ничего подобного. Поднялись такие волны, что пена долетала до окон ее комнаты, расположенной в верхней части башни. Беатрис и женщина, посланные Фальком помочь ей шить свадебный наряд, вздрагивали при каждом ударе волны о берег. Беатрис встала, и по полу покатился поток прекрасного зеленого шелка, глаза женщины были тревожно расширены. Она сложила пальцы в священный знак своего забытого деревенского детства.
— Колдовская буря.— Голос ее едва доносился сквозь рев шторма.
— Но здесь не Эсткарп.— Лойз приложила полоску кружев к сатину и начала делать ровные стежки.— У нас нет власти над ветром и водой. А Эсткарп не выходит за свои границы. Это просто буря. И если не хотите разгневать лорда Фалька, не бойтесь ее. Шторм всегда помогал людям Верлейна. Откуда же еще наши богатства? — Она помолчала и вдела новую нитку в иголку. Беатрис повернулась к ней, губы ее напряженно изогнулись под маленькими острыми зубками в лисьей усмешке.
— Я сама родилась на берегу. И видела немало бурь. И после нее всегда собирала все, что дарило море. Так что знаю море лучше вас, леди! Но за всю свою жизнь я не видела такой бури. В ней зло, я говорю вам, большое зло!.
— Зло для тех, кто должен довериться волнам.— Лойз отложила шитье, подошла к окну, но сквозь кружева пены ничего нельзя было разглядеть. Служанка даже и вида не делала, что работает. Она жалась к очагу, где горели дрова и раскачивалось пламя. Прижимая руки к груди, она стояла так, будто у нес болело сердце. Лойз подошла к ней. Она не жалела женщин замка — от бесчисленных предшественниц Беатрис до служанок на кухне — и не интересовалась ими. Но теперь, вопреки своему правилу, она спросила:
