Это началось вскоре после полуночи — на море появилась линия, поглощающая волны и звезды: перед ней катился пронизывающий холод, который не был ни ветром, ни дождем, но который коварно пробирал людей до самых костей, на кольчугах появились маслянистые капли с солоноватым привкусом. Вот этот сумрак дошел уже до линии фонарей, следовавших за изгибами крепостных стен. Одно за другим светлые пятна мутнели, поглощенные желтой мутью. Дюйм за дюймом, фут за футом туман поглощал мир. Саймон ходил взад и вперед по маленькой караульной платформе центральной сторожевой башни. Половина укреплений уже была во тьме. Один из кораблей в гавани был уже разрезан надвое этим занавесом. Муть не походила на обычный туман, но была похожа на индустриальный смог родного мира Саймона. Туман приближался сплошной завесой, как щит, за которым могли скрываться нападающие. Саймон услышал тревожный звон колоколов на стенах и оцепенел. Нападение! Он подошел к двери башни и столкнулся с колдуньей.
— Они нападают?
— Нет еще. Это звучат колокола бури: они помогают кораблям, застигнутым штормом, попасть в порт.
— Кораблям Колдера?
— Может, и им. Но нельзя за час уничтожить традиции столетий. В тумане колокола Салкаркипа спасают моряков. Только приказ Осберика может заглушить их.
— Значит, этот туман известен морякам?
— Вообще, туманы для матросов — дело обычное. Но такой — не думаю, чтобы кто-то припомнил. Она подошла к парапету и посмотрела на море, на быстро исчезающую гавань.— Мы, владеющие Силой, можем до некоторых пределов управлять явлениями природы, хотя и здесь результаты могут оказаться неожиданными. Любая из моих сестер может вызвать туман, который не только затмит глаза врагу, но и смутит его разум — на время, разумеется. Но этот туман — совсем другое дело.
— И все-таки это туман, это спустившиеся облака,-— настаивал Саймон, уверенный, что это не так. Хотя откуда у него такая уверенность, он не мог сказать.
— Когда гончар изготовляет вазу, он кладет глину на круг и придает ей форму в соответствии со своим замыслом. Глина — продукт естественный, но разум и знание придают ей определенную форму. Мне кажется, что кто-то собрал испарения моря и воздуха и придал им форму согласно своего замысла.
— И что вы сделаете в ответ, леди? — за ними стоял Корис. Он подошел к парапету и ударил по нему ладонями.— Мы теперь похожи на слепых.
Колдунья не отвела взгляда от тумана, у нее был вид ученого, принимающего решение проводить эксперимент.
— Наверное, они хотят ослепить нас. Если они воспользуются иллюзией — пусть встретятся с такой же хитростью.
— Бороться с туманом при помощи тумана?
— Нельзя против хитрости использовать ту же хитрость. Они призвали воздух и воду. Поэтому мы тоже должны призвать воздух и воду, но по-иному. Да, можно использовать кое-что,— пробормотала она и обернулась.— Нужно спуститься к гавани. Попросите Магнуса, чтобы он раздобыл дров, лучше всего, сухих щепок. Если их нет, то пусть срежут ветви с деревьев. Также будет нужна ткань. Пусть все это принесут к гавани.
Когда небольшая группа салкаров и гвардейцев вышла на берег, по-прежнему слышался звон тревожных колоколов. Принесли груду досок, и колдунья выбрала из них самые короткие. Держа нож непривычными к такому труду руками, она вырезала грубое подобие лодки, заострила нос, закруглила корму. Саймон взял у нее игрушку и принялся срезать кору, остальные последовали его примеру. Они сделали около тридцати деревянных лодочек размером с ладонь, снабдили каждую маленькой мачтой и парусом. Лодочки поставили в ряд, и колдунья, наклонившись, подула в каждый парус.
— Ветер и вода, ветер и вода,— нараспев произнесла та.— Вода понесет, ветер подгонит, туман скроет!
Руки ее быстро двигались. Один за другим она направляла маленькие кораблики в воду. Туман уже почти накрыл их, но он был еще недостаточно плотен, чтобы скрыть от Саймона это удивительное зрелище. Лодочки выстроились клином и двинулись навстречу туману. И когда первая нырнула в туманный занавес, она уже не была небрежно изготовленной игрушкой, а становилась могучим кораблем, более прекрасным, чем боевые корабли, которые с гордостью показывал им Осберик. Колдунья оперлась на Саймона и выпрямилась.
