– Эй, синеглазка, чего кислая? Весь год кислый будет! – крикнул ей кто-то сверху.
«Весело им, – подумала Анна. – Неженатые. Всем лет по двадцать. Такие, как мы с Андрюшей, давно по домам сидят. А если нет дома?..»
Приехала к своим сегодня по-хорошему, ну и что? Елка до потолка, вполкомнаты, лампочки светятся, а игрушек… Ну, зачем, спрашивается, столько игрушек ребенку сразу дарить? И все Сашка. Можно ведь без этой показухи. Он – все, а я, выходит, кто?
Она постаралась не вспоминать дальше. Как мать одевала Славку, чтобы везти к своим старухам. И на Новый год эти старухи. А Славка сдергивал, растягивая яркий, незнакомый ей свитерок, рыдал, что хочет остаться дома, с мамой и папой, с мамой и папой, вцепился в нее, еле оторвала. И так каждый раз, когда она приходит. Почему такая семья оказалась, никому никого не жаль. Удивительно просто.
Площадь перед метро была полна людьми, и Анна растерялась. Под мелким, сухо шуршащим сиреневым снегом все лица казались призрачными, неразличимыми. Рядом с Анной кто-то засмеялся, над головой брызнули искры бенгальского огня. Анна испуганно отпрянула и снова огляделась. Да вот же он, Андрюша, стоит, как договорились, у киоска.
– Я не опоздала? Такая толкучка, все торопятся, ужас.
Он ласково поцеловал ее в глаз, как всегда, как прежде.
– Андрюша, а ты любишь Новый год?
– Да кто его любит, – пожал он плечами. – Так, принудиловка.
Они шли по улице, кажется, спускались к Москва-реке. Почти в каждом окне разноцветно светился треугольник елки, дрожали стеклянные капли, и был очерчен магический круг праздника. Какой-то человечек тащил пушистую елку, верхушка ее подметала заснеженную мостовую, оставляя позади синий след. Двое пьяных парней медленно кружились в толпе, крепко обнявшись, никуда не спеша, улыбки у них были блаженные и отрешенные. Анна споткнулась, на ее сапог наделась остро расколотая бутылка от шампанского.
– Так сапог можно разрезать. Ну, что делают! – Анна тряхнула ногой. Бутылка провалилась в сугроб.
– Чтоб не забыть. Для тебя, на вот, возьми.
– Ой, Андрюша, – счастливо оттолкнула Анна его руку. – А я тебе – ничего, просто не успела даже. Столько больных, ну скажи, зачем болеть под Новый год?
– Бери, бери!
– Нет! – Она засмеялась, сняла варежку, зажмурилась, протянула руку. На ладонь легло что-то ледяное. Анна открыла глаза. Ключи на круглом колечке. Она задохнулась от радости. – Это мне? С ума сошел! От машины? А у меня нет прав. Ничего, научусь.
Андрей протяжно вздохнул, словно собирая остатки терпения.
– От какой машины, ты что? Надо же нам где-то встречаться.
– Как встречаться? – не поняла Анна.
– А ты что, не хочешь? – спросил Андрей странным голосом.
– Чего не хочу?
– Разве Лапоть тебе не сказал? Он комнату снял. Ко мне сестра приехала. Александра.
Александра, Александра, я знаю это имя… А между тем Анна уже слышала свой голос:
– Андрюшенька, я не понимаю, какая комната, зачем? Ну, приехала, что такого?
– Ты что, смеешься? – ответил он раздраженно. – Просто как дурочка. Должны же быть хоть какие-то… приличия. Это же сестра, сестра.
– Так я и говорю, сестра, – повторила Анна, цепляясь за это понятное слово и сдерживая себя, чтобы не твердить его дальше: сестра… сестра…
Мимо них шли люди, кто-то их обходил, кто-то в суматохе толкнул Анну. До нее донеслись звонкие, резкие на морозе слова:
– Все девки, весь отдел советовал ей: сдохнешь, кончишь психушкой. Бросай его. Исчезни, исчезни, пора…
Ледяной порыв ветра окольцевал Анну, не давая шагнуть.
– Ты что стоишь? – нетерпеливо сказал Андрей. – Ноги замерзли, давай, быстро!
– Что быстро! – упорно не понимала Анна.
– Поменяемся. А то как Шурка без ключей? – Îн подхватил ключи, готовые сползти с ее ослабевшей ладони, расстегнул ее сумку, бросил их туда, они звякнули, задев погасший кристалл. Знакомые ключи от его квартиры лежали сверху, будто поджидали своего хозяина. Он спокойно взял их, сунул в карман.
– Тебе же лучше, – услышала она издалека его спокойный голос. – Отдохнешь, не будешь возиться на кухне. Шурка для меня все сделает.
– Постой! – почти выкрикнула Анна. Какая-то девушка, блеснув лицом, оглянулась на нее и рассмеялась. – А Шура придет к Лаптю, ну, на Новый год? Где она будет встречать Новый год? С нами, да?
