Чем дольше она думала, тем сильнее становилась ее неуверенность. Никлас знал о военной разведке куда больше, чем она. И его состояние объяснялось вовсе не трусостью. Он знал, что с ним намерены сделать, вот чем объяснялся его ужас. Никогда еще она не видела, чтобы человек испытывал подобный страх.
Ей вспомнились секретные службы современной истории — гестапо, ЦРУ, КГБ и другие — их названия она забыла, так как узнала о них только в университете из курса лекций, анализировавших звериную жестокость. Теоретически теперь с подобным было покончено. Но так ли это на деле?
И вот, спускаясь с холма туда, где желтели огни научной станции, Анна сообразила, что дипломаты, возможно, не санкционировали похищения — ничто на их участие не указывало. А в таком случае, если майор действует на спой страх и риск, то она, Анна, предает не только Никласа и себя, но и свое правительство.
Дерьмовое положение, дальше некуда.
Холм остался позади, и идти стало легче. Дорожка вилась между зданиями поселка. За стеклами освещенных окон в кабинетах и лабораториях работали люди. А в комнате отдыха они собрались выпить перед ужином. Она увидела рюмки, бокалы и представила себе их содержимое: аперитивы, вино, какая-нибудь фантастическая вода. Такая уютная, такая домашняя обстановка. О, черт!
Здесь струи дождя блестели серебром в свете фонарей. По сверкающей черной гальке ползали подобия мохнатых голубых гусениц.
— Что это за омерзительные твари? — спросил Гисласон.
— По сути, черви. Покров у них не волосяной и не служит для сохранения тепла. Собственно, это органы пищеварения.
— Что?
— Ясмин, зоолог, который ими занимается, называет эти волоски ресничками, но полагает, что это название вряд ли привьется. Реснички вырабатывают пищеварительные ферменты и всасывают растворяемую ими пищу. У них имеется кишечник, но нет рта — только анальное отверстие. Пища поступает в организм через реснички, а шлаки выбрасываются из задницы.
— Чем они питаются?
— По словам Ясмин, всем, что им попадается. Главным образом микроорганизмами в почве, но еще и падалью, а также, по мнению Ясмин, корнями живых растений. Они обитают в норках в своего рода питательном бульоне из пищеварительных соков и того, что эти соки переварили.
Словно внутри собственного желудка. Поразительные существа!
Гисласон неопределенно хмыкнул.
— Выползли они из-за дождя. Их норки залило.
Червей становилось все больше. Анна старалась не наступать на них и молчала — отчасти, потому что должна была следить, куда ставить ногу, но главное, потому что напряженно думала. Она не хотела выходить на катере в океан в такую погоду и не хотела участвовать в межпланетном инциденте. И еще она — совсем уж иррационально — не хотела быть соучастницей в том, что сделают с Никласом Сандерсом.
Но как ей поступить? Бежать? Закричать? Гисласон рядом — высокий, сильный. Она почувствовала, как он хватает ее, душит или оглушает каким-нибудь особым приемом (их же обучают всяким тайнам рукопашной схватки). И она проснется под замком, восстановив против себя майора, а катер все равно уйдет в океан. Ей представилось, как он поднимает волны в бухте, пугает ее инопланетян, безвозвратно нарушает хрупкий мир брачного сезона.
Если она и сумеет привлечь чье-то внимание, то лишь сотрудников станции. А что они смогут сделать против разведки?
Последнее здание осталось позади. Впереди лежала бухта, непроницаемо темная в эту минуту. Ее инопланетяне еще не начали ночную демонстрацию, или же дождь затуманивает вспышки. Однако фонарь у причала горел ярко, и они различили очертания катера.
Анна сошла на причал первой, ступая еще осторожней. Червей тут не было, но металлическая поверхность стала очень скользкой от дождя. В воде неподалеку она заметила слабую бледную вспышку неопределенного цвета. Кто-то из инопланетян заявлял о себе, но без настойчивости и убедительности. «Я это я. Мне кажется, я почти убежден, что я это я.»
Гисласон почти наступал ей на пятки. Бежать некуда. И уж конечно, она не прыгнет в воду, повсюду пронизанную стрекательными щупальцами.
Иоши ждал на катере в дверях каюты, прячась под зонтиком из солнечно-желтой промасленной бумаги. Едва они поднялись на борт, он сказал:
