Они продолжали говорить о том о сем и добрались до моды. Никласа эта тема не слишком интересовала — за исключением военной моды. В ней, сказал он, есть нечто завораживающее.
— И я рад, что сменил стороны. За всю вселенную я не согласился бы, чтобы меня обстригли как Максуда.
Солдат-человек насупился.
— Ограничимся гражданской, — сказала Анна. — Уж в ней вряд ли отыщутся стратегические секреты.
— И в ней нет ничего привлекательного, — вставила Мария. У нее в каюте был журнал, посвященный, правда, не моде, а поп-культуре. — Почти то же самое, особенно на севере. Янки всегда путали стили с жизнью. Но чего и ждать от тех, у кого нет ни настоящем политики, ни настоящей религии.
— А откуда вы? — спросила Анна.
— Откуда я родом? Из пылевой чаши. Из Канзаса. Выбрался оттуда при первом же удобном случае. Как-то я читал интервью… не помню фамилии, но с писательницей из Канзаса. Она сказала, что в детстве обожала «Волшебника страны Оз», потому что там объяснялось, что из Канзаса можно выбраться. — Он усмехнулся. — Мне всегда нравилась эта сказка.
Мария принесла журнал, Никлас включил его и пересел так, чтобы на экран падала тень. (К этому времени солнце уже почти опустилось за холм с дипломатическим лагерем.) Замерцали яркие цвета, загремела музыка, которую он сразу приглушил.
Анне с ее места изображение видно не было. И пусть. Ей больше нравилось следить за Никласом. Он несколько секунд смотрел на журнал, потом вздохнул и снял защитные очки.
— Вы понятия не имеете, что такое ад, если дам не доводилось пользоваться инопланетными очками! — сказал он и извлек из кармана еще очки, явно хварского изготовления — прямоугольные стекла и толстая металлическая оправа. — Сделаны на заказ. Сидят хорошо, и стекла справляются со своей задачей, но посмотрите… — Он надел очки. Выглядели они ужасающе. Мария зажала рот ладонью.
— Я лелею надежду, что хвархаты когда-нибудь захватят космолет с оптикой на борту. Но пока — увы!
— Они бифокальные? — спросила Анна. — Я не видела, чтобы вы пользовались очками.
— Мне — слава Богине — почти не требуется поправки на дальнозоркость, и проще обходиться без них, когда мне не нужно читать. — Он включил журнал. Вновь замерцали цвета. Время от времени он повторял: — Только подумать!
Хаттин смотрел через его плечо, солдат-человек отвел глаза, из чего почти наверное следовало, что он принадлежит к религиозным консерваторам. Хаттин сказал что-то, Никлас поднял глаза и ухмыльнулся.
— Он говорит, что все либо нелепо, либо омерзительно. Жаль, что у них с Максудом нет общего языка. Они могли бы дружно повозмущаться самым прелестным образом, пока не обнаружили бы, насколько различны их культуры.
Солдат-человек снова насупился. Хаттин сохранял обычную безмятежность, но смотрел не на журнал, а на бухту, отвергнув человеческую поп-культуру, даже плечами не пожав. А впрочем, пожимают ли они плечами? Или хотя бы имеют аналогичный жест?
— Что Хаттин думает о нас? — спросила она.
— Он член личной охраны генерала и безоговорочно ему предан. Раз Эттин Гварха меня одобряет, этого для него достаточно. Рассуждать не его дело. Но с вашего разрешения мне хотелось бы досмотреть эту статью. Ну кому взбрело в голову назвать музгруппу «Сталин и эпигоны».
Он сгорбился, сосредоточенно глядя на экран. Анна взглянула на небо над лагерем. Оно было все в полосках и клочках облаков.
Странный день! И был бы очень приятным, если бы не магнитофон у нее в кармане. Она ощущала себя предательницей, хотя лояльно исполняла свой долг.
Никлас дочитал статью, потом проиграл приложенную к ней запись «Сталина и эпигонов».
— Противно, но — если я правильно понял статью — так и нужно. — Он выключил журнал и вернул его Марии. — Спасибо. А который сейчас час?
Анна не вынула магнитофон, и Мария спустилась в каюту посмотреть на часы. Никлас снял инопланетные очки и спрятал в карман.
— В следующий раз я буду расспрашивать вас о ваших тварях. Как они?
— Все хорошо. Примерно, на следующей неделе световые демонстрации достигнут максимума. А потом они будут становиться все реже и тусклее.
— Поразительное зрелище. Я завел привычку гулять вечером по пляжу. Конечно, иллюминация там поскромнее, чем в бухте, но все-таки в океане, куда хватает глаз, вспышки, вспышки, вспышки. — Он умолк и задумался. — Полагаю, мне следует прибавить, что островок по периметру отлично защищен.
