— Как вы меня отыскали?
— Остановил какого-то человека и спросил. — Он ухмыльнулся. — Я не знал вашего имени, но оказалось достаточно сказать: «Женщина, которая без умолку говорит об этих тварях в бухте». Не хотите ли погулять?
— А переговоры?
— Я попросил у генерала выходной. Ведь есть и другие переводчики, а я попросту устал сидеть. Он знает, во что я превращаюсь без физических упражнений.
Она подумала и кивнула.
— В сопровождении близнецов. — Он чуть посторонился, и она увидела морского пехотинца — все того же мальчика — и инопланетянина. Но прежнего или нет, она не могла решить.
— Дайте мне минуту.
Он прислонился к косяку открытой двери. Тело его напряглось с маниакальной судорожностью. Она было подумала, что он принял какой-то наркотик, но его глаза смотрели ясно и нормально фокусировались. Поразил необычный цвет радужек — темно-зеленый, как у нефрита из Нового Света. Такой цвет она видела впервые, но наркотики же не меняют цвет глаз. Хотя она не специалист… Да и в любом случае, его лицо сохраняло бодрое выражение. Нет, наркотики тут ни при чем. Он просто счастлив, решила она.
Анна взяла куртку, и они вышли за пределы станции.
— На холм? — спросил Никлас.
— Он в запретной зоне.
— Капрал? — Никлас посмотрел на морского пехотинца.
— Да, сэр. Для персонала станции.
— Но не для меня?
— Точно не знаю. Думаю, вам можно. Но не с мэм.
— Бессмыслица какая-то! — Никлас посмотрел по сторонам. — Мне хочется взобраться повыше и поглядеть вдаль. Вон туда! — Он указал на холм с южной стороны станции. — Туда можно?
— У меня нет распоряжений об этом холме. Наверное, можно.
День был ясный и ветреный. Склон оказался крутым и скользким из-за растаявшего ночного инея. Поднимались они медленно, особенно солдаты, обремененные винтовками.
— Эй! — не выдержал мальчик. — Не так быстро!
Анна оглянулась — как и Никлас. Солдаты заметно отстали и находились гораздо ниже их.
— Мы подождем на вершине, — ответил Никлас и продолжал взбираться.
— Сэр! — Мальчик кинулся за ним, поскользнулся, упал и покатился вниз по склону, крепко держа винтовку.
Никлас отдал распоряжение на языке хвархатов, и второй солдат начал спускаться следом за мальчиком.
— Как бестолково! — заметил Никлас. И почему их не обучают лучше? Впрочем, их учат исполнять приказы, а не думать. Ему же, вероятно, отдали приказы, не слишком сочетающиеся друг с другом. Вряд ли в лагере пришли хоть к какому-то соглашению относительно меня.
— На таком расстоянии магнитофон еще записывает? — спросила она.
Мальчик уже достиг конца склона. Винтовку он все-таки выпустил, и теперь ее держал инопланетянин, ожидая, когда мальчик встанет. Тело инопланетянина выражало безразличную вежливость.
— Такой, каким снабдили капрала? Вполне возможно, что он и сейчас нас записывает. — Никлас огляделся. — Богиня! Какой чудесный день. Всюду золото и лазурь. Мне действительно очень не хватает открытого неба и ветра. А если вас тревожат магнитофоны, так один есть и на мне. Не говорите ни о чем таком, чего не хотели бы представить для анализа хвархатской службе безопасности.
— Да, по-видимому, такая жизнь должна быть нудноватой.
С этой высоты уже открывался широкий вид на океан весь в белых барашках. Никлас был прав — день действительно выдался на редкость.
— В данную минуту я нахожу ее очень забавной. Причина, возможно, заключена в погоде, и еще в том, что сегодня мне не придется сидеть в комнате без окон, храня неподвижность несколько часов и не разминаясь.
Солдаты вскарабкались к ним. Лицо мальчика алело, форма измялась и испачкалась.
— Больше не делайте этого, сэр!
— Чего?
— Не уходите вперед, когда я прошу вас подождать. Я ведь маг и выстрелить в вас.
Никлас покачал головой.
— Сначала хорошенько подумайте, капрал. Хаттин здесь для того, чтобы охранять мою жизнь. Приказ он получил очень четкий.
Мальчик упрямо набычился.
— Я выполняю свой долг.
Инопланетянин Хаттин наблюдал за ними с обычной непроницаемостью. Как всегда он ни на кого прямо не смотрел, но Анна не сомневалась, что видит он практически все.
— Он не знает английского, верно? — спросила она.
— Нет, и не хочет знать. Хаттин очень милый мальчик, но совсем не любопытный. Инопланетные извращенцы его не интересуют.
