– Я понимаю… в целом, может быть, без деталей. О чем будут фильмы?
– О жизни в Костасоль, о чем же еще? Весь он поражен довольно странной амнезией – амнезией себя самих. Люди в буквальном смысле слова забывают, кто они. Объектив камеры просто напомнит им об этом.
– Ну…
Я все еще сомневался, не желая сделаться главой компании по производству порнофильмов. Но чтобы найти поджигателя, виновного в смерти Холлингеров, я должен был проникнуть в самое сердце преступного синдиката, контролируемого Элизабет Шенд, Кроуфордом и Дэвидом Хеннесси.
– Я попробую, – сказал я. – Среди жителей наверняка найдется несколько профессиональных актеров. Расспрошу в клубе.
– Забудьте о профессионалах. По сравнению с любителями они какие-то зашоренные. У меня уже есть кое-кто на уме.
Кроуфорд пересел на переднее сиденье, включил «дворники» и мойку стекол, чтобы очистить лобовое стекло от накопившегося за утро мусора. Он снова обрел бодрость и энергию, словно ему нужно было только коснуться дна, чтобы, оттолкнувшись от него, всплыть на поверхность.
– Эта женщина, – продолжал он с жаром, – станет звездой, Чарльз. Кстати, она живет по соседству с домом, который я нашел для вас. Сейчас мы туда поедем. Смотрите, вы уже заинтригованы, это женщина в вашем вкусе…
Он повернул ключ зажигания и ждал, когда я тронусь с места, улыбаясь той, давней, улыбкой поколачиваемого отцом мальчишки-фантазера, переворошившего шкафчики своих школьных товарищей в раздевалке и оставившего после себя бесценный клад – ощущение чего-то необычного, желание дерзать, бежать из привычного мира.
– Ваш новый дом, Чарльз. Взгляните. Красивый, не правда ли?
– Очень. Собираетесь его ограбить?
– Только когда вы в нем обоснуетесь. Здесь вы будете счастливы. Я хочу забрать вас из клуба «Наутико». С ним связано слишком много неприятных воспоминаний.
Мы подъехали к воротам пустой виллы на тихой улочке всего в трехстах ярдах к западу от центральной площади. Столб с вывеской «сдается внаем» возвышался над пожелтевшим газоном возле высохшего бассейна. В этом доме с выцветшими обоями и выгоревшими тентами, пустовавшем с тех пор, как был построен, было что-то призрачное, в нем словно обитали духи бесплотных хозяев, оставившие после себя следы вроде расплывчатых пятен на засвеченной фотографии.
– Впечатляющий домик, – заметил я, когда мы вышли из машины. – Почему здесь никто не живет?
– Владельцы умерли, так и не выехав из Англии. В семье возникли какие-то споры из-за завещания. Бетти Шенд купила его за бесценок.
Кроуфорд отомкнул ворота и, опередив меня, широким шагом направился к дому по подъездной дорожке. Бассейн бобовидной формы был похож на затонувший алтарь, до которого можно было добраться, спустившись по хромированной лесенке. Принесенные в жертву дохлая крыса, винная бутылка и выгоревший на солнце рекламный буклет агентства недвижимости ждали, не востребует ли их какое-нибудь низшее божество. Сад с давно не поливавшимися пальмами и бугенвиллеями поблек от жары. Сквозь пыльные окна, из которых никто никогда не смотрел, нельзя было разглядеть еще необставленные комнаты.
Кроуфорд обхватил руками столбик, на котором висело объявление «сдается внаем», и стал раскачивать его из стороны в сторону. Он выдернул его из сухой земли и далеко отшвырнул. Поднявшись по выложенным плиткой ступеням к входной двери, он достал из кармана ключи.
– Вам будет приятно узнать, что здесь замки мы ломать не станем. Странно заходить в дом через парадное крыльцо, в этом есть даже какая-то преступная романтика. Я хочу, чтобы вы обрели истинный опыт жизни в Костасоль. Тайны жизни и смерти окутывают виллы вроде этой…
Он пропустил меня вперед, и мы окунулись в тишину дома. Сквозь незашторенные окна беспрепятственно проникал солнечный свет, приглушаемый толстой пеленой пыли на стеклах. Мы оказались в пустых комнатах: белые стены словно замерли в ожидании, когда же в них разыграются драмы скуки и апатии, а на потолке замелькают отсветы бесконечных футбольных баталий, разворачивающихся на телевизионном экране. Непонятно, кто и зачем мог поселиться в этом доме без мебели и декора. Оборудованная всем необходимым кухня напоминала то ли реанимационную палату, то ли бесплатную аптеку. По тому, с каким одобрением Кроуфорд наблюдал за мной, я понял, что он правильно угадал мой характер: я уже почувствовал себя на этой вилле гораздо легче, освободившись от бремени прошлого и последних пластов воспоминаний, от которых так долго не мог избавиться.
