— Откуда вам знать, что я знаю и чего не знаю? Разве вы можете заглянуть в мою душу? Если бы смогли, думаю, очень удивились бы. Я понимаю красоту совершенно не так, как вы. Но лучше всего я понимаю внутреннюю суть.
— А вы не думали, что можете ошибаться в отношении внутренней сути людей? Вы так уверены, что знаете мою внутреннюю суть: нетерпеливая и своевольная. Разве не так вы представляете меня?
— Нетерпеливая и несчастная, — тихо ответил он.
— Чепуха! Я вовсе не несчастна.
— Я считаю, что одинокая женщина всегда несчастна.
— А одинокий мужчина?
— Не знаю. Я не одинок. У меня есть любимая дочь. А кого любите вы?
— Я никого не люблю, но зато многие любят меня, — ответила Делия почти враждебно.
— Тогда почему вы одиноки?
— Я уже сказала вам, что я не одинока.
— Тогда почему у вас такой несчастный голос?
— Вам это только кажется. Хватит, я не хочу больше продолжать этот разговор. Вы ничего обо мне не знаете. Ничего!
Она отодвинулась, от него и встала.
— Подождите! — крикнул он.
— Я оставлю свою визитную карточку рядом с компьютером. Пожалуйста, сообщите мне, сколько я должна за лечение Дженни. А теперь мне пора.
— Нет еще.
— Уже очень поздно, а дома у меня полно дел, — ответила Делия как можно более спокойным тоном.
Ей хотелось поскорее убежать из этого дома, от этого человека, чьи глаза, не видя ничего, видят все.
— Вы не можете так уйти, — сказал он, поднимаясь. — Делия!
Только потом она осознала, что впервые за весь вечер он назвал ее по имени. Но в тот момент она думала только о том, как побыстрее убежать.
— Мне невыносима мысль, что я могла совершить такое.
— Но, может быть, это была вовсе не твоя вина, — успокаивающе произнес Лоуренс.
— Конечно, моя. Я превысила скорость, а эта бедная собака…
— Собаки-поводыри должны оберегать своих хозяев, — холодно сказал Лоуренс, по его голосу было понятно, что все это ему уже начинает надоедать. — Наверное, она не очень хорошо несла свою службу.
— Я влетела на тротуар.
— Официант, еще бутылку вина.
— Извини, если я надоела тебе с этим.
— Скажем, мне было бы куда приятнее говорить тебе, как замечательно ты выглядишь сегодня. Конечно, ты всегда красива…
— Но что ты имеешь в виду под красотой, Лоуренс? Что у меня правильные черты лица и прямой нос? Это и есть красота?
— А что? — непонимающе спросил он.
— Скажи, разве душа человека ничего не значит?
Он поцеловал ее руку и улыбнулся.
— Кому нужна душа? Меня вполне устраивает красивая внешность.
— Наверное, он именно это имел в виду, — нахмурившись, прошептала Делия.
— Кто?
— Неважно. — Она быстро взяла себя в руки. — Я просто задумалась.
— Заметно, — сказал он со вздохом. — Последнее время ты либо переживаешь из-за этого калеки и его пса, либо принимаешься философствовать. Раньше за тобой этого не водилось.
— Я знаю. Мне кажется, я уже никогда не смогу быть такой, как раньше.
Они сидели в очень дорогом ресторане — Лоуренсу льстило показываться в обществе Делии, в престижных местах Лондона. Сегодня на ней было шелковое платье оливкового цвета, которое оставляло обнаженными точеные плечи, и рубиновое ожерелье. Как только они вошли в зал, все головы повернулись в их сторону, а мужчины посмотрели на Лоуренса с явной завистью. Раньше подобные вечера они проводили в полной гармонии. Но сегодня что-то было не так…
По существу, последний месяц все было не так. Когда Делия покидала дом Крейга, она чувствовала огромное облегчение от того, что удаляется от него, что скоро, просто, забудет о его существовании. Но когда приехала домой, ей показалось, что он там, ждет ее. Ее изящная квартира, со вкусом подобранные вещи, вдруг предстали перед нею совершенно в ином свете, как будто этот слепой человек изменил освещение в доме.
На следующий день она позвонила ветеринару и с огромным облегчением узнала, что Дженни жива. Но попытки Делии оплатить счет, были категорически отвергнуты. Администратор объяснила, что Крейг Локсли намерен оплатить сам все, до последнего пенни. Более того, он строжайше запретил брать у нее деньги.
Другого я и не ожидала, с горечью подумала Делия.
Потом она еще дважды звонила в лечебницу и узнала, что Дженни вне опасности и начала поправляться. Вот теперь, подумала она, можно вообще забыть об этой истории.
