Антуанетта старалась не обращать на нее внимания. Устроившись в гостиной перед зеркалом, висящим рядом с телевизором, она невозмутимо наносила макияж, готовясь к очередной ночной гулянке и время от времени бросая взгляд на экран, где шла ее любимая передача «Музыкальный суд присяжных». Тогда Рут пускала в ход козыри:
— Ты же знаешь, как я люблю тебя!
Антуанетта многое бы отдала за то, чтобы это оказалось правдой. В глубине души под пеленой злости на мать еще теплился огонек привязанности, и она жаждала любви взамен. До освобождения отца оставалось всего несколько недель, и Антуанетта старалась не слушать мать, пытавшуюся перекроить историю на свой лад. Рут же старалась потуже натянуть поводья, чтобы добиться от дочери привычного послушания. Снова началась игра в счастливую семью, и от Антуанетты требовалось притворяться, что она с нетерпением ждет отца. Никто не должен был догадаться о том, что произошло когда-то и что одна лишь мысль о его возвращении казалась ей чудовищной.
— Дорогая, скоро вернется папа, — говорила Рут счастливым, безмятежным голосом, как будто в ответ не могла ожидать ничего, кроме радостного возгласа.
А у Антуанетты от этих слов мороз бежал по коже и начинало ныть в животе. Прежний, детский страх заставлял ее сжимать кулаки, но она ничего не отвечала матери.
Рут заявляла резким тоном, не терпящим возражений:
— Я хочу, чтобы ты постаралась не огорчать его. — Затем добавляла терпеливым голосом мученицы, представляя, что она таковой и является: — Я уже и так достаточно страдала! Никто не знает, сколько я вынесла. Больше я не выдержу.
Антуанетта и сама начала верить, что ее мать много страдала. Она так часто слышала фразу: «Я достаточно страдала!», что иначе и быть не могло, хотя в глазах матери читалось совсем другое: злость на упрямство дочери, равнодушие и неумолимая потребность создать свою версию происходящих событий.
День, когда отец должен был вернуться домой, уже маячил на горизонте. В течение стольких месяцев Антуанетта пыталась не думать об этом дне, но теперь это было невозможно. Его лицо и звук голоса наводили на нее ужас в трезвые часы, часы, которые становились все более редкими.
За неделю до его приезда Рут победоносно предъявила Антуанетте пакет, в котором находилась коричневая краска для волос.
— Ты должна убрать этот рыжий начес. В своей компании ты можешь делать со своими волосами все что хочешь. Но в этом доме придется выглядеть прилично, — твердо сказала она.
Антуанетта знала, что лучше подчиниться. Злить мать за несколько дней до возвращения отца — не очень хорошая идея. Вздохнув, она расчесала волосы и нанесла на них краску. Через час, вымыв голову, она энергично растерла волосы полотенцем перед камином и подошла к зеркалу. На нее смотрела блеклая Антуанетта, испуганная девочка-подросток, девочка-жертва, которой она была когда-то. От Тони, со всем ее куражом, не осталось и следа.
Мать победила: вся уверенность в себе, которой Антуанетте удалось добиться за то время, пока отца не было в ее жизни, оказалась полностью уничтоженной. И теперь, когда день его возвращения был не за горами, она чувствовала, что вернулась на то же самое место, откуда пришла.
Рут внимательно осмотрела ее новый цвет волос.
— Очень хорошо, дорогая, — холодно сказала она.
И это был отнюдь не комплимент.
За день до возвращения отца тягостное молчание повисло между матерью и дочерью. Антуанетте больше всего на свете хотелось скрыться в своей в комнате и выкинуть из головы мысли об отце и его возвращении. Рут же с воодушевлением разыгрывала сцену счастливого семейства. Вечер тянулся, и нервозность Антуанетты возрастала.
— Я пойду спать, — в конце концов сказала Рут. — Я сегодня так устала.
Именно теперь, осознав свою победу и почувствов, что после недолгого бунта дочь снова была под контролем, Рут нанесла смертельный удар:
— Завтра, дорогая, ты встретишь отца и привезешь его домой. Я работаю с утра, а у тебя перед вечерней сменой почти целый день свободен. — С улыбкой без тени искренности она достала из кошелька десятишиллинговую купюру и вложила ее в руки дочери. Потом, словно задумывая теплый прием, добавила: — Вот тебе немного денег. Напои его чаем в своем любимом кафе.
