В матросских забавах и хряки, и псы расписывались на роли каких-то начальников, от начпрода до кого угодно. Сие не афишировалось, но всегда было секретом Полишинеля.
В спектакле «Ать-два! Левой!» действующих лиц, начальников бригады, исполняла труппа прикамбузных «актеров» — псов. Статью, окрасом, поведением собачье поголовье очень даже походило на своих прототипов.
Могучий гладкошерстный пес, гроза всего собачьего поголовья, любимец моряков всей бригады, носил кличку Бриг. Бригадир, комбриг (КБ) — тут и ежу понятно.
Второй пес, тоже достаточно крупный и сильный, но весьма добродушный, был напрочь лишен лидерских замашек. Санки с матросом-свинопасом таскал от камбуза до свинарника без возражений. Кличка Нюша намекала на начальника штаба.
Третий пес ни статью, ни силой не выделялся. Происхождения неизвестного. Какая-то помесь лайки с помойкой. Ушки топориком, вытянутая мордочка. Нервно вертит башкой и постоянно что-то высматривает и вынюхивает, ловит ветерок с запахом каши. За эту его особенность «держать нос по ветру» матросы нарекли его Флюгером. Начпо собачьей стаи.
Еще две собаки были не кобелями, а суками. От роду. Но матросской прихотью были определены на кобелиные роли. Одна из них, лохматая, вороватая и коварная дворняга, никогда не упускала возможности выбиться в руководящие особи. Хотя бы в период гона.
— Жуликоватая, стерва! Пробу негде ставить… — говорили о ней матросы. Нарекли её… Проба.
Взаимоотношения между подводниками и силами их обеспечения, плавбазами и бербазами, устоявшиеся и незыблемы. Они — противолодочные базы. Проба олицетворяла собой командира бербазы. Собаке с кличкой повезло больше, чем её прототипу. «ПБ» — в его адрес озвучивалось каждый день.
— Эта противолодочная б…дь опять не дала то-то и то-то… — докладывали лодочные снабженцы старпомам.
Вторая собачонка — рыжая, плюгавая, отдаленно напоминала таксу, не в одном поколении живущую «от помойки». Не злая и трусоватая, часто лающая попусту, но суетливо-пронырливая. Пролезет в любую щель, дырку. Куда надо и не надо, и тут же: тяв-тяв! Одним словом, зануда. Откликалась на две клички: Брехунчик и Бирка.
Бирка и её прототип, старший помощник начальника штаба, он же — старший офицер отдела устройства службы (ОУС), знали друг друга в лицо и… откровенно враждовали.
Вздрючки утренних осмотров бригадным начальством, торжественные марши были для моряков сродни зубной боли, но с лихвой компенсировались поведением Брига, Нюши, Флюгера, Пробы и Бирки на переходах к «эсочкам». В обществе дружбанов человеческих собственная моряцкая доля не казалась собачьей. Всю малину ненароком испортил комбриг.
* * *
От своих корешей в штабе флота комбриг получил телефонного «шептуна»:
— Со дня на день, как гром среди ясного неба, свалится на тебя инспекция. Будь готов!!!
— Всегда готов!!! — по-пионерски среагировал он. Положил трубку и рыкнул по-поморски:
— Вот суки! Делать им не х…! Геморрой бы им во всю с…у!
Добрейший, как все сильные люди, человек, он не выносил штабной бумаготворческой деятельности, впрочем, как и любой другой, которая по его мнению мешала приращению профессионализма у моряка-подводника. За спиной у комбрига тянулся кильватерный след многолетней подводной службы с довоенных времен. Выходил победителем в подводных боях с фашистами. Подводную службу любил искренне, а все, что ей мешало, не менее искренне ненавидел. Берег мирного времени таил в себе много пакостей для отчаянных подводных душ. Он требовал от моряка не столько служения Отечеству, сколько прислуживания номенклатуре. Уходил от них в море, на одной из своих «эсочек».
Ругнувшись по поводу «неожиданной», но неотвратимой инспекции, комбриг вызвал к себе командиров.
— Посиделки разводить не будем. Моя агентура донесла: инспекция разводит пары и намеревается грохнуться нам на голову неожиданно. Им бы засесть по человечку в прочные корпуса «эсочек», да на пару месяцев смотаться в завесочку… вот тогда бы и узнали, чего мы стоим. Нет же! Будут неделю шебуршиться, выискивая крамолу. Вы ж, отцы-командиры, не забудьте, что для некоторых инспекционных крыс матрос без бирки, что п… без дырки. Валяйте на экипажи и учините шмон. Что нужно делать, когда едут ревизоры — не мне вас учить. Да я и сам не знаю, чем их ублажить-удовлетворить… — очень даже миролюбиво оповестил он командиров об инспекции.
