Журналист в интернете? Профессиональным журналистам, перешедшим в интернет, приходится специально оговаривать свою принадлежность к касте, иначе они моментально растворяются в бурных канализационных потоках самопровозглашенного авторства. Со временем они будут тратить все большую часть своих творческих усилий на доказательство своего журналистского статуса.
Тогда как в прессе это обеспечено автоматически. Силой магической подписи «в печать!». Тонкий печатный лист — непреодолимая граница между миром авторов и миром читателей. Отдельные люди могут перемещаться туда-сюда, но миры — никогда не смешиваются.
Общество верит в значимость печатного слова, справедливо полагая, что попасть на страницы прессы не так-то просто. Тем более в телевизор.
За всем этим внимательно наблюдает рекламодатель. Трудность доступа к опубликованию примерно отражается в рекламных расценках. Телереклама — самая дорогая, реклама в газетах и журналах — дорогая, реклама в интернете — дешевая. В Сети места много и место это почти ничего не стоит. Число потенциальных пикселей близится к гуглу. И вокруг всегда смердящая свалка.
В этом смысле даже сильные и амбициозные интернет-редакции просто попадают в плохое окружение. Элитный ресторан на пригородном вокзале. Они сейчас все усилия прилагают к тому, чтобы доказать наличие у них редакционного отбора. Это то, что у печатных СМИ есть просто по определению. Просто по причине материальной ограниченности бумажной площади.
Интернет — это средство массовой коммуникации, а газеты — средства массовой информации. Средства массовой информации растворяются внутри средства массовой коммуникации до степени смешения, которая проявляет себя даже в этом предложении.
«Казус Бершидского»
Все известные мне главные редакторы и, думаю, многие мне неизвестные обязательно читают-просматривают свой журнал или газету после выхода из типографии. И вовсе не только для отлова косяков. Нет, они смотрят на свой продукт уже другими глазами — глазами коллективного читателя. И вроде они всё прочитали перед подписанием — и тексты те же, и верстка та же… Но после типографии этот продукт приобретает некое новое качество. Его читают еще тысячи других людей. Они — читатели, ты — автор. Хотя страницы газет — это всего лишь растиражированная верстка. Но в этот момент происходит какая-то сакрализация печатного слова.
Может ли главный редактор интернет-СМИ испытывать нечто такое, глядя на свой сайт? Вопрос.
Я представляю себе Леонида Бершидского[2] — главного редактора «Ведомостей». Вот он берет пахнущий типографской краской свежий номер. И испытывает эмоции главного редактора. Это — один уровень влиятельности, самосознания и всего такого.
И вот Леонид Бершидский — главный редактор интернет-издания Slon.ru… Даже не знаю, в какой момент у него должно наступать крещендо главного редактора. Возможно, мне показалось, но в мае 2009-го, в момент открытия «Слона», он сам не испытал должных, ожидаемых эмоций (сужу по блогу). Он, конечно, начнет отнекиваться, говорить, чтобы я шел лесом со своей непрошенной лоботомией… Но — если по гамбургскому счету?
При этом Slon.ru дал редакторские и журналистские образцы высокой пробы — никто и не сомневался. Но никто не сказал «Ох, ничего себе!» и не сел на пятую точку. Ну да, новый высококлассный ресурс. Еще одна важная закладка в браузере (вообще-то, их там уже многовато). Однако принципиального перехода со второй космической скорости на третью, когда уже можно покинуть просторы Солнечной системы — не произошло. Рискну предположить, что из-за этого был даже некоторый оттенок разочарования.
Сможет ли даже самое отличное интернет-СМИ стать четвертой властью, а не только полезно-интересным ресурсом? Четвертая власть — это именно то, что ощущают главные редакторы, надышавшись над свежим номером ядовитыми парами типографской краски. Но главное: четвертая власть — это именно то, чего ждет общество от СМИ.
Вообще-то эта власть — никакая не четвертая. Это все демократические метафоры. Журналистика управляет общественным интересом, подстраиваясь под общественный интерес — это особая функция, которая к жреческой ближе, чем к властной. На самом деле миф о власти СМИ — это способ обособить жреческие права журналиста. Миф этот сидит отнюдь не только в голове журналиста, но и в совокупной голове общества, которое воспринимает жреческие функции журналистов благожелательно и даже платит за них, ненавидя при этом журналистов.
