А в паре кварталов от того дома, где с открытыми глазами и спутанными мыслями лежала Ана, на узенькой кроватке, примостившись рядом с дочерью, спал Финн Эммерлинг. Ночью Джени часто просыпалась и плакала, и Финн даже подумал, уж не чувствует ли она, что происходит у него в душе — а в ней бушевала буря. Он лег рядом с дочкой, и она сразу успокоилась. Он тоже крепко уснул, так крепко, как ни разу в жизни не спал под боком у жены.
Утром Джени проснулась и что-то защебетала — что-то среднее между пением и обычной речью. Следом за ней пробудился и Финн. Открыв один глаз, он увидел, что она сидит и разговаривает сама с собой. Или с воображаемым собеседником.
— Доброе утро, Джени, детка, — сказал он, погладив ее по головке.
— Доброе утро, папочка.
— Кушать хочешь? Будем завтракать?
Финн выбрался из-под одеяла, встал и подхватил девочку на руки.
— Да.
— Ну вот и хорошо.
— Мам! Тут больше ничего нет, только эта невкусная каша для взрослых, — захныкал сынишка Аны. — А я думал, что ты пойдешь в магазин. Мама! Ты меня слышишь? Я говорю…
— Слышу, слышу, Расс. Извини, вчера на магазин не было времени… да ладно, с голоду не помрешь, — отозвалась Ана; от бессонной ночи ее руки и ноги словно налились свинцом.
— А что же я буду завтракать?
— Хватит хныкать. Ничего с тобой не случится, съешь это.
Ана достала из шкафа коробку с кашей, насыпала в миску и плюхнула перед сыном на стол пакет с молоком. Не дай бог налить больше, чем Расс любил, воплей не оберешься, поэтому молоко он наливал себе сам.
Но, поглядев на Расса, Ана сразу расстроилась. Кажется, он обиделся, к ее прежнему чувству вины добавилось и это, ей даже захотелось закрыть лицо руками.
— Ну прости, зайка, я не хотела тебя огорчать. Просто сегодня не выспалась. Сходишь с папой в магазин и купишь себе что-нибудь… что захочешь, хорошо?
— Хорошо, — отозвался Расс, пожав плечами.
— Ты помнишь, что сегодня мне надо уйти?
— Папа говорит, ты идешь к Отам заниматься какой-то женской дребеденью.
— Да. Тебе это неинтересно.
— Угу, — промычал Расс с набитым кашей ртом.
В старых джинсах и в еще более старой спортивной фуфайке вышел на кухню Джакоб.
— Всем доброе утро, — сказал он, достал из шкафа кружку и налил себе кофе.
— Господи, Анни, что-то ты неважнецки выглядишь. А сегодня неплохой денек, самый раз, чтобы «взращивать в себе женщину», как считаешь?
Ана улыбнулась. Муж всегда ее смешил. Она никогда ничего от него не скрывала, почти. А сегодня, в день Бельтайн, Отам устраивала для женщин особый праздник. Утро посвящалось главным образом медитациям и дискуссиям, а день — всеобщему веселью и забавам. И женщины не будут отказывать себе в таких удовольствиях, как массаж лица, общий массаж, накрасят ногти на руках и ногах и проведут день в заботах не только о разуме и духе, но и о теле. Ана собиралась остаться у Отам на всю ночь, она так и сказала. Но это была только часть правды. С кем именно, она, конечно, не стала говорить.
— А вы вдвоем сходите в Бриджидс-сквер, к майскому дереву, хорошо? — предложила она.
— Отличная идея, радость моя. Я как раз об этом и думал. Ты когда уходишь?
Джакоб уселся за стол рядом с ней.
— Вообще-то там уже вот-вот начнется, — ответила она, вставая и потягиваясь. — Сейчас быстренько соберусь и двину.
— Угу, — пробормотал Джакоб, раскрывая газету.
Ана окинула взглядом мужа и сына. Чувство вины измучило ее, и сказывалась бессонная ночь. Даже пальцем пошевелить не хотелось, но она понимала, что надо. В сущности, она думала, что делает это в некотором роде на благо семьи, потому что ей казалось, что она сходит с ума, и чувство это разъедало ее личность изнутри, а так недолго и до беды. До того как ей был предложен этот вариант, она готова была бросить обоих и бежать куда глаза глядят.
Она покачала головой и отправилась наверх, в свою комнату. Торопливо набросила на постель лоскутное одеяло, ногой отпихнула одежду в угол. Не задумываясь, кинула в сумку какие-то вещи. Да и разве можно представить, что пригодится этой ночью, что вообще будет происходить этой ночью?
Переодеваясь, она увидела в зеркале отражение своего обнаженного тела. Она еще совсем не старая, Расса родила в столь юном возрасте, что, глядя на ее фигуру, не подумаешь, что она когда-то была беременной. Роста Ана невысокого, но коротышкой никогда себя не считала. Красотка, да и только, и лучше всего выглядит, когда не прилагает к этому никаких усилий. Копна буйных каштановых волос, симпатичное личико. Карие глаза сияют оттенками иных, не столь банальных цветов, а веснушки поразительно молодят ее. Да и вообще, кажется, сейчас она выглядит даже лучше, чем когда ей еще не было тридцати. Впрочем, возможно, потому, что она сама себе очень нравится и знает себя, как никто другой. Вот и вся разница. Оделась она простенько: бежевые льняные брюки, белая футболка и сандалии.
