Секретарь заверил его, что все будет организовано на самом высоком уровне, что мадам Деверо – образец изящества, тонкого вкуса и обходительности, но главное – о его визите в этот дом не узнает ни одна живая душа. Джулиан прошел в бальный зал и с тоскливым равнодушием обвел глазами несколько групп молодых девиц, которые, несмотря на то что двигались и разговаривали, показались ему похожими на мраморные статуи, выставленные для продажи. Неподалеку от входа он заметил лорда Сартена, оживленно беседовавшего с одной из протеже мадам. Девица, которая преданно смотрела в глаза лорда, была явно моложе самой младшей из его дочерей.
Джулиан совсем уже было собрался уйти, чтобы старик его не заметил, но в это мгновение, словно угадав его мысли, рядом возникла мадам Деверо.
– Знаю, вы любите бренди, милорд. – Она с улыбкой кивнула в сторону лакея, стоявшего подле нее с подносом в руках.
«Не иначе как Малькольм просветил ее насчет вкусовых пристрастий своего господина?»
Он окинул оценивающим взглядом ладную фигуру хозяйки бала. Немолодая женщина, явно за сорок, а как замечательно выглядит! Стройна, элегантна, на лице ни морщинки, вот разве что в выражении глаз угадываются и возраст, и горькое прошлое.
– Смею ли я предположить, милорд, что вы предпочли бы более интимную атмосферу? – В голосе сводни слышался едва различимый французский акцент.
– Вы и в этом совершенно правы, мадам.
– В гостиной музыканты как раз исполняют нежное анданте, которое придется вам по душе.
По-прежнему ни словом не упоминая о цели его посещения, мадам Деверо проводила Джулиана в просторную гостиную. Инструментальное трио исполняло медленную часть какой-то сонаты. Мелодия и впрямь была прелестная. Сквозь створчатые окна в комнату, оклеенную бледно-желтыми обоями, лился мягкий сумеречный свет. В простенках возвышались бронзовые кадки с пышными растениями. Здесь, как и в большом зале, демонстрировался товар – юные леди. Некоторые негромко беседовали между собой, сидя на козетке у стены, две или три прохаживались по комнате. Хорошенькая брюнетка внимательно слушала разглагольствования баронета, с которым Джулиан был немного знаком. Молодой человек, судя по его активной жестикуляции, выпил лишнего. Обозвав его про себя щенком, не умеющим себя держать, Джулиан повернулся ко входу в гостиную. В дверях показался один из пэров. Девушка в нежно-розовом платье поспешно встала с козетки и с улыбкой подошла к нему. Они обменялись приветствиями и направились к окну, откуда открывался вид на просторный ухоженный сад.
Скрипки и виолончель исполняли теперь третью часть сонаты Гайдна, куда более живую и стремительную, чем предыдущая. Джулиан улыбнулся. Он не мог не признать, что Малькольм все же оказался прав. Точно такая же атмосфера могла царить этим вечером в любом из добропорядочных домов аристократического Мейфэра: хозяева и гости, тихие беседы, музыка, танцы – ни малейшего намека на вольность нравов, никакой вульгарности.
Потягивая бренди, он принялся разглядывать девушек, которые сидели у стены. И тотчас же иллюзия того, что гостиная мадам Деверо до мельчайших деталей походит на любой светский салон, развеялась без следа. В отличие от особ женского пола, принадлежавших к высшим кругам общества, эти девицы не прятали взоров, не отворачивали лиц, а, напротив, смело и открыто смотрели ему прямо в глаза. Иные при этом жеманились, некоторые улыбались, но в каждом из взглядов читались призыв, нетерпение и алчность.
Джулиану снова стало неуютно. Он в который раз уже пожалел, что пришел сюда. Девицы предлагали ему себя с циничной откровенностью, он же привык к иному. Ему нравился легкий флирт – эта волнующая игра в охотника и дичь. Он ценил неуступчивость, пусть и мнимую. Его всегда влекла загадка, тайна… Но он тут же мысленно одернул себя. Разве можно ждать всего этого от подопечных мадам Деверо? В конце концов, девицы играют в открытую лишь для того, чтобы он мог легче и быстрее получить желаемое, сделать выбор, зная, что отказа не будет, и осчастливить своим вниманием любую из них.
Скрипки смолкли. Бледно-желтую гостиную наполнили звуки фортепиано. Джулиан перевел взгляд на эстраду и вдруг обнаружил за инструментом не пианиста, нанятого мадам, а одну из ее протеже – стройную особу с темно-рыжими волнистыми волосами, в белоснежном платье с белыми розами и тонкими лентами. Она весьма уверенно перебирала пальцами клавиши, голова, склоненная вниз, едва заметно покачивалась в такт мелодии. Казалось, эта музыка поглотила ее настолько, что девушка ничего вокруг не замечала. А между тем двое джентльменов в роскошных фраках прохаживались у эстрады и так и поедали ее взглядами. Они живо напомнили ему голодных волков, мечущихся по клетке в зверинце. Издали девушка казалась восхитительной небожительницей, которая спустилась на грешную землю лишь для того, чтобы сыграть это интермеццо…
