Третий приглашенный(Показывая на Вероччу). Извините, кто будет эта синьорина? Вы, случайно, ее не знаете?
Первый журналист: Видите ли…
Четвертый приглашенный: Никак поклонница его таланта?
Второй журналист: Пожалуй, больше чем поклонница.
Третий приглашенный: Она похожа на иностранку.
Четвертый приглашенный: Что вы имели в виду, когда сказали — больше чем поклонница?
Второй журналист: А вы сами посмотрите на нее!
Третий приглашенный: О, боже! Такое ощущение, что из ее груди вот-вот вырвется душераздирающий крик! Она не в силах пережить увиденное и закрывает себе лицо руками! (Верочча проходит немного вперед, при этом, она вся дрожит и конвульсивно дергается).
Верочча: Да он же мертв! Он мертв!
Первый журналист(Потрясенный). Да нет же! Вы, что говорите, синьорина?
Второй журналист: Мертв? Этого не может быть!
Верочча, вместе с другими, собирается вбежать в зал; но все тут же останавливаются, так как, оттуда внезапно доносится бурный шум аплодисментов, раздавшихся по случаю окончания речи Джаффреди.
Третий приглашенный: Нет, нет! Разве вы не слышите, они аплодируют…
Четвертый приглашенный: По всей видимости, только что закончил свою речь Джаффреди…
Верочча: А я вам говорю, что он мертв. Никто этого даже не заметил. Я лично видела, как он закрыл свои глаза.
Первый журналист: У него и в правду изнеможенный вид…
Третий приглашенный: К тому же, он одет во все белое…
Первый журналист: Ему нравится покрасоваться на публике, в особенности летом… Он там в своем одеянии выглядит словно лебедь.
Четвертый приглашенный: Действительно. Но он так бледен, без единой кровинки в лице — синьорина в чем-то права — что его можно волне принять …
Второй журналист: Вот именно, за лебедя…
Первый журналист: … уже пропевшего, однако, свою последнюю песню. Он, должно быть, и впрямь чем-то серьезно болен.
Третий приглашенный: Это и неудивительно, при всех этих эмоциях…
Первый журналист(С наигранной печалью в голосе обращается к Верочче). И, возможно, что дело вовсе не только в этих праздничных эмоциях..
Второй журналист: Когда ты становишься знаменитостью…
Верочча: Наступает твоя смерть.
Раздается пронзительный звук рожка, по ту сторону виллы.
Все(За исключением Вероччи, кидаются к входу в зал, поглядеть, что там происходит). А вот и Князь! Прибыл Князь!
В зале снова раздается взрыв аплодисментов, на этот раз по случаю прибытия Князя.
В этот момент с левой стороны виллы появляются Пьетро и Наташа.
Пьетро(Приближается с задумчивым видом к Верочче). А, ты здесь! Мы тебя искали повсюду…
Наташа: Я же тебе говорила: она знает о том, что мы должны прийти сюда…
Пьетро: Я готов был отдать свою руку на отсечение, что не увижу тебя здесь!
Наташа: Теперь ты видишь, что я знаю ее лучше тебя…
Пьетро: Согласен. Ты его уже видела?
Верочча(Отвечает больше кивком головы, чем голосом). Да.
Пьетро: А он?
Наташа: Кто? Он? Она, наверняка, даже не показалась ему на глаза.
Внутри виллы снова раздаются аплодисменты.
Верочча: Он находится теперь далеко. И не в состоянии больше ничего не слышать и никого не видеть.
Пьетро: Мы с Наташей хотим лишь только попрощаться с ним и тут же уйти.
Верочча: Он в любом случае не услышит вас и не увидит. По крайней мере, больше не говорите ему обо мне ничего: я вам это запрещаю делать! В особенности, о том, что я была здесь…
Пьетро: А, если он что-либо спросит о тебе?
Верочча: Не спросит.
Верочча, чтобы удалиться, направляется в ту сторону, откуда появилась. На углу виллы она неожиданно сталкивается с Матушкой-Наставницей, запыхавшейся от быстрой ходьбы, и с двумя монашками, за которыми следуют девушки и ребята из духовной семинарии. В группу входят, по крайней мере, четыре парня и четыре девушки, одетые в форму семинаристов.
Матушка-наставница (Вся запыхавшаяся). Живее, живее, сколько раз я уже вам сказала, что мы опаздываем… (Обращается к ребятам). Вы, пока оставайтесь здесь в саду. И попрошу вас вести себя смирно! (Затем обращается к монашкам). А мы — войдем вовнутрь!
Просит собравшихся приглашенных и журналистов расступиться, и входит в виллу с двумя монашками. Парни и девушки, едва освободившись от опеки, и все еще запыхавшиеся от быстрой ходьбы, тут же бросаются врассыпную по саду.
