Лиз зарделась.
– Не такой уж я интроверт.
– Ну конечно.
– Ты ничего не сказал о деньгах, но не беспокойся, я тебе обязательно заплачу.
Джошуа резко встал, всем своим видом демонстрируя возмущение:
– Мне не нужны твои деньги.
– Ты вольнонаемник. Ты спасаешь людей за деньги. – Лиз нервно облизнула губы, и сердце Джошуа сжалось в странном томлении, не имевшем ничего общего с предметом их разговора.
– Я в жизни совершил немало ошибок, о которых не хочется вспоминать, но я не стану брать у тебя деньги.
– Это все глупости. Я буду ощущать себя увереннее, если наши отношения будут иметь коммерческую основу.
– Тем не менее.
Зрачки Лиз удивленно расширились, отчего красные белки глаз стали еще заметнее.
– Не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я тебе заплатила? – К сожалению, очередной зевок испортил все впечатление от серьезности тона.
Лиз нужно немедленно отправляться под одеяло. Жаль только, что ему не светит разделить с ней постель, подумал Джошуа.
– Ты не ответил, – не отставала Лиз.
– Тому есть несколько причин, – проворчал Джошуа, с трудом заставив себя оторваться от грешных мыслей.
– И какие же это причины?
– Во-первых, мои услуги тебе не по карману. Во-вторых, ты член моей семьи.
– Ничего подобного.
– Во всяком случае, ты мне не чужая. – Джошуа не стал говорить о том, что, не будь она связана с ним семейными узами, он все равно захотел бы помочь ей. С некоторых пор Лиз Бартон действовала на него так, как ни одна другая женщина.
Слушая вполуха очередную историю Беллы о «смышленой не по годам» малышке Женевьеве, Джошуа отметил, что за стеной выключили воду. Лиз вошла в комнату с мокрыми после душа волосами и еще более озабоченным, чем прежде, выражением лица. Надо сказать, выглядела она чертовски привлекательно! Трудно будет иметь с ней дело.
Усевшись на кровать, Лиз принялась расчесывать волосы. Во влажном состоянии они казались не светлыми, а скорее каштановыми.
– ...Ну разве это не прелесть? – донесся до Джошуа голос Беллы, несмотря на то что сознание его было целиком и полностью занято Лиз.
Ее пижама состояла из мужских трусов и поношенной футболки, которая подчеркивала восхитительные округлости каждый раз, когда Лиз поднимала руку, чтобы провести расческой по волосам. Ее грудь была среднего размера, не большая и не маленькая, но достаточно упругая и высокая, чтобы сводить Джошуа с ума при малейшем движении.
Реакция его тела оказалась настолько сильной, что Джошуа чуть не выругался вслух. Как же давно это было...
– Да, – выдавил он, чтобы не обидеть сестру.
– Значит, ты приедешь на праздничный ужин? А Лиз ты уговорил лететь с тобой? – Судя по голосу, Белла не слишком верила в благоприятный исход событий.
– Да, Белла, мы оба будем.
Лиз вопросительно посмотрела на Джошуа.
– Я сказана Лиз, что детский иммунитет гораздо сильнее, чем она думает, – проговорила Белла. – У Женевьевы не случится пневмонии из-за того, что рядом с ней будет находиться слегка простуженный человек.
– Ты уже говоришь, как настоящая уроженка Техаса, – поддразнил Джошуа сестру, думая о том, как Лиз отреагирует на его планы вернуться в Техас. Он очень надеялся, что, выслушав его доводы, она согласится.
Белла рассмеялась:
– Ты же знаешь, что здесь говорят о приезжих – мы становимся еще более похожими на техасцев, чем сами техасцы.
Посмеявшись над тем, как ловко сестре удается копировать характерный техасский акцент, Джошуа попрощался, повесил трубку и воззрился на Лиз в ожидании комментариев.
Она его не разочаровала:
– Ты сказал Белле, что мы будем на ужине в честь Дня благодарения?
– Да.
– Зачем?
– Потому что мы на нем будем.
Прищурившись, Лиз постучала пальцами по покрывалу:
– Тебе когда-нибудь говорили, что спорить с тобой – все равно что биться головой об стену?
– Да нет, вроде не говорили.
Лиз фыркнула, а потом улыбнулась, отчего Джошуа вдруг стало тесно в брюках.
– Наверное, мне надо было задать вопрос по-другому: каким образом ты рассчитываешь попасть в Техас?
Джошуа нравился ее сарказм – это говорило о том, что Лиз начала понемногу приходить в себя.
– Сегодня вечером Винт посадит мой самолет в муниципальном аэропорту Арлингтона. Мы подъедем туда завтра к шести утра. Потом я сяду за штурвал и посажу самолет на вертолетной площадке на ранчо твоего брата, так что Немезида ни о чем не узнает.
