Ученик ответил: «Не могу сказать, потому что я живу рядом с ним всего триста лет».
Но дело обстоит именно так: чем вещь древнее, тем большим авторитетом она пользуется. Даже если кто-то говорит, что его гуру сто пятьдесят лет, вы вдруг начинаете чувствовать, что здесь есть что-то очень ценное. Вы думаете, что в результате одного лишь старения происходит что-то ценное. Можно дожить до ста пятидесяти лет и быть просто стопятидесятилетним дураком – потому что возраст не может принести мудрость, он с ней не связан. Напротив, у детей больше мудрости; им приходится быть мудрыми. Бог не может быть неправым – а он всегда убивает стариков и заменяет их детьми; это означает, что он верит в детей больше, чем в стариков. Раз они старые, то выбрасывайте их за ненадобностью, они больше не нужны. Бог верит в новое, а человек верит в старое. Бог всегда верит в новый листок, именно поэтому старый лист опадает. И Бог заменяет его новым, свежим, молодым.
Бог вечно молод и нов, и религия – тоже. А авторитеты… И поэтому вы не можете поверить в авторитет Бога. Если вы посмотрите на божественное творчество повсюду вокруг, вы всегда будете видеть, что Бог выглядит немного сумасшедшим, поскольку к тому времени, как человек становится мудрым, он его отзывает. Вы достигли возраста девяноста лет, прожили в своей жизни все времена года, многое узнали, набрались опыта, и к тому времени, как вы становитесь мудрыми, он зовет вас: «Ну, давай, уходи из жизни». И он заменяет вас маленьким ребенком; вас заменяет маленький ребенок, который ничего не знает. Похоже, он любит невинность больше, чем знание, и свежие листья он любит больше, чем старые, поблекшие листья. И так и должно быть, потому что жизнь должна быть молодой, и если Бог – это вечная жизнь, он должен быть вечно молодым.
Вот почему индусы никогда не изображают Кришну или Раму старыми. Это символично – они всегда молодые. Вы когда-нибудь видели изображение Рамы, где он выглядит очень старым, или изображение Кришны с посохом в руке, сгорбившегося над ним? Кришна прожил восемьдесят лет, он был старым, но индусы попросту отбросили мысль о том, чтобы изображать его старым, потому что, если вы посмотрите на Бога, он всегда молод. Так что это просто для того, чтобы показать, что Бог всегда молод, а религия всегда новая, совсем как невинный младенец, как утренняя роса, как первая звезда в ночи. Но тогда Бог не может быть авторитетом, потому что авторитет означает груз прошлого; авторитет не создается без этого груза прошлого.
– Живых или мертвых? – спросил Фьен.
– Давно умерших, – ответил герцог.
– В таком случае, – сказал колесник, – вы читаете лишь прах, который они оставили после себя.
Всегда, когда вы слишком поглощены прошлым, вы занимаетесь прахом, могилами; вы – гробокопатель. Вы живете на кладбище, вы больше не часть этого живого явления, называемого жизнью.
– Что ты в этом понимаешь? – рассердился герцог. – Ты всего лишь колесник. Тебе придется дать мне надлежащее разъяснение, или же ты умрешь.
Герцог не мог поверить собственным ушам, – чтобы простой колесник вдруг решил учить его мудрости! Люди, которые готовы учиться, готовы учиться у кого угодно. Этот человек готов учиться у мертвых авторитетов, но не у живого колесника. А я говорю вам, что живой колесник лучше мертвого короля, потому что он живой. Никто не будет ему поклоняться, но Бог все еще верит в него; именно поэтому он живой.
Герцог очень рассердился; он сказал:
– Тебе придется дать мне надлежащее разъяснение, или же ты умрешь.
Колесник сказал:
– Давайте посмотрим на это дело с моей точки зрения. Если я, делая колеса, буду собирать их без усилия, они развалятся; если же я буду действовать слишком грубо, детали не подойдут друг к другу. Но если я не буду ни слишком деликатным, ни слишком жестким, они получатся правильными, и все выйдет так, как мне хочется.
Это нельзя выразить словами, вы просто должны знать, каково это.
Колесник сказал: «Я ничего не знаю об авторитетах и компетентных людях. Давайте посмотрим с моей точки зрения. Да, я всего лишь колесник, но я знаю свое ремесло, и оно меня кое-чему научило. А именно – тому, что это умение, искусство, причем настолько тонкое и деликатное, что его нельзя выразить словами».
