Когда-то был человеком - страница 11

Однако самый обычный лодочный причал все же рано или поздно тоже сыграл свою роль в моих упражнениях по созданию амплуа представителя власти. В 1972 году семейство Киттнеров решило отправиться на прогулку с друзьями. Тропинка вела вдоль морского берега. Была пасха. Как и ожидалось, мы двигались среди множества таких же праздношатающихся, а точнее – в нескончаемом потоке пешеходов, шествовавших по узкой полоске между морской гладью и лесной опушкой. С высоты это должно было напоминать колонну муравьев. В бухте можно было видеть причал на деревянных сваях, который метров на 50 вдавался в море. Словно повинуясь тайному приказу, гуляющие, в том числе и мы, на этом месте резко отклонялись от маршрута и поднимались на мостик пристани. Все без исключения были вынуждены совершать этот поворот на 90 градусов и стройными рядами двигаться до конца мостика. Там они задерживались на несколько секунд, наслаждаясь свежим морским воздухом. Постоять дольше не было возможности, поскольку сзади напирали целые семейства. Новый толчок – и человеческая масса сомкнутыми рядами вновь двигалась в направлении суши, чтобы продолжить прогулку вдоль берега, а потом присесть где-нибудь за праздничным столом. Мостки изрядно скрипели.

Дойдя до мола, я внезапно осознал, что тоже был одним из тех, кто поддался стадному чувству, и на обратном пути не мог отказать себе в удовольствии совершить розыгрыш, дабы несколько поправить настроение. Приотстав на несколько шагов от своей семьи и друзей, я придал своему лицу «служебное» выражение и обратился к первому же из шедших навстречу гуляющих: «Извините, пожалуйста, я очень сожалею, но дальше идти нельзя. До прихода судна пристань закрыта. Когда вы увидите, что там, – я указал на воображаемый пункт на горизонте, – появится белый теплоход, вот тогда можете входить».

Теплоходное сообщение в это время года еще не было открыто, но человек об этом не знал или же не сопоставил этот факт с моими указаниями. Во всяком случае, он немедленно повернул в обратную сторону вместе с женой и детьми. Другие проходившие семьи тоже слышали мои слова и последовали его примеру. На всякий случай на обратном пути я просветил еще двух-трех отдыхающих – тем временем позади меня густая цепь шествующих уже разорвалась. Я с удовлетворением констатировал, что мои собеседники по своей инициативе стали спокойно и дисциплинированно разъяснять другим, почему вход на мостки, к сожалению, закрыт. Трюк сработал – все напоминало безупречно действующую цепную реакцию. Когда я спустился на берег, пристань уже опустела.

Мы немного повеселились по поводу удавшегося розыгрыша и отправились гулять дальше. Но каково же было наше изумление, когда мы, пройдя медленным шагом с полкилометра, случайно оглянулись назад и увидели, что на мостках по-прежнему нет ни одного человека. Добрые четверть часа мы стояли и смотрели: никто так и не вошел на пристань. Поток гуляющих двигался теперь по прямой, минуя дотоле столь желанный уголок, где была близость морской воды, свежий воздух. Неужели цепная реакция все еще продолжалась? Неужели люди передавали мое сообщение друг другу по цепочке? Или мою роль добровольно взял на себя какой-нибудь соотечественник с повышенно развитым чувством долга? Стоял теперь там и заворачивал всех в сторону – до тех пор, пока не покажется белый теплоход? Или же сказанное мною успело трансформироваться, как в известной детской игре в испорченный телефон, и звучит теперь так: на мостки нельзя, опасно для жизни, могут рухнуть?

Но в чем же все-таки причина столь фантастического послушания? Вероятнее всего, здесь действовал закон стадного чувства: достаточно было бы снова одного барана, чтобы направить массу в сторону моря. Мы ведь тоже до этого, не раздумывая, шли, как все: на мостки. Несмотря на все это, я почувствовал себя довольно паршиво, представив, что кому-то, возможно, немного подпортил пасхальное настроение. Оставалось одно маленькое утешение: большинство и не заметит, чего оно лишилось. И вообще: не мог же я теперь мчаться назад, чтобы попытаться исправить дело. Например, начать громко кричать: «Люди, идите на мостки! Разрешается! Нет, правда, это была всего лишь шутка. Вы имеете право». Тогда уж родители наверняка запретят своим детям следовать столь нелепым указаниям какого-то явно невменяемого типа.