А теперь он стоял перед ней, босой, в одних только брюках, небрежно прислонившись к столешнице своей футуристической кухни. Он невозмутимо потягивал источавший восхитительный аромат кофе, явно смакуя его вкус и ее потрясение.
Оцепенение, вызванное оскорблением и самоуничижением, разбилось под ударом негодования.
– Кем это, черт возьми, ты себя возомнил? Да как ты смеешь указывать мне, что делать?
Он пронзил ее взглядом, заставившим бы задрожать даже матерых уголовников.
– Поверь мне, тебе лучше не знать, на что я способен.
– О, я знаю достаточно, чтобы предположить самое худшее!
Он снова спокойно отпил кофе:
– По твоему вызывающему ответу я делаю вывод: то худшее, что ты можешь себе представить, и близко не лежит к правде. Ты ошибаешься, и это, видимо, результат моей собственной оплошности. Если я создал впечатление, будто это переговоры, приношу свои глубочайшие извинения. Вынужден извиниться и за предыдущее утверждение, будто у тебя всегда есть выбор. Со мной у тебя никогда нет выбора. Конечно, ты всегда можешь совершить роковую ошибку, сделав неправильный выбор. Но я настоятельно рекомендую этого не делать.
Даже его манера запугивать казалась сексуальной… Ненавидя себя, Изабелла злобно взглянула на него:
– Я не собираюсь что-то там выбирать. Я буду игнорировать и тебя, и твои безумные требования.
– Мне останется лишь принудить тебя, раз ты сама осложняешь себе жизнь.
– Приложи к этому максимум усилий. «Осложнять» – мое второе имя.
Губы Ричарда насмешливо дернулись.
– Смею заверить, тебе не понравилось бы, если бы я прибег к крайним мерам.
– К каким еще крайним мерам? Ты мне угрожаешь?
Его глаза, превратившись в щелочки, помрачнели.
– Не дури.
И снова его, казалось, оскорбило предположение, что он способен физически навредить ей. Но Изабелле не стоило в очередной раз попадаться на эту удочку.
Она накручивала ремешок сумочки вокруг руки, пока пальцы не онемели.
– Все ясно, ты не приканчиваешь людей, если можешь их помучить. Ты даже не убил Бертона, просто отправил его в ад гораздо хуже, чем тот, на который я могла надеяться.
– Предполагаешь, что я и с тобой мог бы сделать то же самое?
– Я не предполагаю, я знаю. – Изабелла обхватила себя руками, силясь унять объявшую ее дрожь. – Я не была бы женой авторитета целых четыре года, если бы не использовала методы и источники, которые помогали ориентироваться в его мире и в случае необходимости претворить в жизнь план спасения.
Его взгляд снова вспыхнул жаром, на сей раз с оттенком… восхищения?
– В точку. Ты так мастерски стерла свою биографию! Как-нибудь при случае нам стоит обсудить это и обменяться способами обмана.
Будто загипнотизированная, Изабелла смотрела на Ричарда, не понимая, как ему удавалось говорить вот так… достигая самых основ ее существа. Бессилие вывело ее из себя.
– Ничего из того, что я для себя разработала, тебе не пригодится. По сравнению с твоими способностями мои – ничто. И я прибегаю к обману, только чтобы выжить. В твоем же случае это основа карьеры и характера, предпочтительное поведение, даже удовольствие. Но ты прав.
Он вскинул бровь:
– Ты о моем совете не делать заведомо ошибочный выбор?
– В том, что ты способен сделать со мной то же самое, что и с Бертоном. Я знаю, куда ты отправил его. – Она покачала головой, и тошнота, подкатившая к горлу в самом начале разговора, только усилилась. – Я многое повидала в жизни, но даже после этого мне трудно представить, что мог изобрести твой извращенный мозг.
Снова пронзив ее взглядом, Ричард поставил кружку, выпрямился и подошел ближе.
Чувствуя себя более незащищенной теперь, когда дневной свет не давал возможности спрятаться, Изабелла все-таки стояла на своем:
– Если угроза физической расправы не входит в число твоих крайних мер, тогда что же? Если ты думаешь, что меня испугает твое обещание рассказать обо мне Роуз и Джеффри, ты ошибаешься. Выйдя отсюда, я прямиком направлюсь в клинику и расскажу им все.
Судя по насмешливому взгляду, Ричард не верил, что она на это способна. Вслух же он издевательски бросил:
– У меня есть немало способов заставить тебя подчиниться.
