Когда соборы были белыми. Путешествие в край нерешительных людей - страница 26

b) Небоскреб легко достигает трехсот метров в высоту. Интуиция подсказывает мне согласиться на шестьдесят этажей, то есть двести двадцать метров – такой размер представляется мне верным [37].

с) Небоскреб – это отвесная вертикаль, по всем правилам, снизу доверху, без усечений и углублений – в противоположность небоскребам Нью-Йорка, доведенным до бессмысленности никуда не годными романтическими муниципальными постановлениями.

d) Небоскреб – это батарея света; то есть ни один офис не может быть лишен дневного освещения. Следовательно, он должен иметь конфигурацию, независимую от формы местности, зависящую от его основных органов, коих насчитывается три: лифты, коридоры и офисы, спроектированные таким образом, чтобы глубина помещений была прямо пропорциональна высоте окон.

е) В небоскребе не должно быть офисов, выходящих на север. Его план будет основан на движении солнца в небе – это вопрос соблюдения правила. В сочетании с необходимостью устойчивости, сопротивления ветру (этому самому главному врагу небоскреба) он в результате приобретет характерную форму.

f) Небоскреб построен из стали – каркас, сплетенный в небе подобно филиграни, нечто паутинообразное, невероятно прозрачное, чистое и свободное. Никаких «стен» небоскреба – стена не может с легкостью подняться на высоту двухсот метров; впрочем, зачем? До внедрения новых методов строительства из железобетона или стали стена предназначалась для того, чтобы держать перекрытия. Сегодня их держат уже не стены, а стояки, которые занимают меньше тысячной доли поверхности земли. Внешняя сторона небоскреба, фасад – фасады – может быть покрыта пленкой стекла, кожей из стекла. Зачем же отвергать роскошь входящего потока света?

g) Небоскреб должен быть большим. Он может легко вместить десять, двадцать, тридцать, сорок тысяч человек. Следовательно, необходимо потрудиться обеспечить его доступность и бесперебойную работу транспортных средств: метро, автобусов или трамваев, автомобильных дорог.

h) И вот теперь мы готовы сформулировать основополагающий принцип: небоскреб – это совокупность вместимости (помещения) и свободной поверхности земли у его подножия. Небоскреб, неспособный соответствовать подобной функции – это отклонение от нормы. Можно даже сказать, отклонение Нью-Йорка от нормы.

Картезианский небоскреб – это чудо градостроения городов эры машинной цивилизации. Он осуществляет невероятные сосредоточения, в размере от трех до четырех тысяч жителей на гектар. И делает это занимая всего лишь пять или семь процентов поверхности земли, так что девяносто пять или девяносто три возвращаются, остаются свободными, доступными для движения пешеходов и автомобилей! Огромные свободные площади, целый квартал деловой части города, будут превращены в парк. Небоскребы из стекла, прозрачные, чистые, словно кристаллы, вознесутся в небо над купами деревьев. Достаточно найти верное соотношение распределения земли, размещения небоскребов, расстояния между ними, их емкости (вместимости). В этой новой игре появляется новое правило: технические условия автомобильного движения. Это новый расчет параметров перегонов между перекрестками автодорог; применимое удаление этих автодорог.

Необходимо объяснить следующее: если небоскреб достаточно большой, расходы на его фундамент незамедлительно распределяются на обустройство замечательной эффективности: общие службы небоскреба – рестораны, бары, выставочные залы продукции, парикмахерские, магазины и так далее. Жизнь учреждения становится гораздо продуктивнее с помощью технической рационализации: почта, телефон, телеграф, пневматическая почта и так далее способствуют улучшению психофизиологических условий: роскошь, совершенство, достоинство сооружения в целом – холлы, лифты, сами офисы (тишина и чистый воздух). Как тут не вспомнить к слову деловые конторы Парижа; ах! Бедные конторы, нищета и обыденность, непредвиденное снижение рабочего духа – эти входы, эти уродливо-комичные, дурацкие лифты, эти мрачные убогие вестибюли и череда темных офисов, окнами выходящих на шумные улицы или в жалкие дворы. Ах, да перестаньте уже отстаивать «милое» очарование этих жалких заведений в духе господина Оме