— Как будто потеряла свои женские части, — ответила, вздохнув, когда снова расслабилась под одеялом.
— Ох, дерьмо. У тебя еще и смена пола? Лучше бы твоему члену не быть длиннее моего, иначе мы больше не сможем быть друзьями.
— Разве они еще делают такие маленькие члены, как у тебя? — я улыбнулась, когда Алекс начал ржать.
— Ты бы хотела иметь такой же большой член, как у меня, — сказал он с хохотом.
— Неа, мои яйца больше.
— Да, так и есть, — сказал Алекс, на сей раз полностью серьезным тоном. — Как ты на самом деле? Все в порядке?
— Да, со мной все хорошо, — заверила его. — Сегодня меньше болит, чем вчера.
— Что насчет… сама знаешь… эмоционального состояния? — спросил с неловкостью.
— Ты смеешься? — фыркнула я.
— Ох, закрой рот, — ответил братец.
Мы проговорили еще двадцать минут обо всем и ни о чем, прежде чем положили трубки. Я любила этого парня.
Когда решилась сделать операцию, Алекс был первым человеком, кому я позвонила. Уверена, для большинства людей выбор показался бы странным, но для меня имел смысл. Мне нужен был друг, который мог бы оценить ситуацию безэмоционально, а я знала, что на Кейт и Лиз не положиться в этом вопросе. Они бы смотрели на это с женской точки зрения. Они бы поняли, как сложно мне отказаться от шанса выносить собственного ребенка, потерять эту часть себя.
Мне нужен был друг, который сказал бы, что все хорошо, при этом не расплакавшись и не забросав меня вопросами. Алекс был именно такой друг.
Я вылезла из кровати и заковыляла на кухню, чтобы приготовить кофе, как вдруг замерла, заметив знакомую картонную коробку в центре стола. Подойдя ближе, увидела, что сверху сделана надпись, чем-то похожим на черный маркер.
«Не знал, какие именно ты любишь».
Я открыла крышку и обнаружила дюжину разных пончиков внутри. Глазированные, шоколадные, с кленовым сиропом и многие другие, что продают в магазинах выпечки.
Мне было двадцать девять лет, а коробка пончиков — это самая милая приятность, что для меня делали.
Оглядев кухню, чтобы проверить, если что-то еще не на своих местах, я вытащила пончик с кленовым сиропом и откусила. Боже, как вкусно. Простонав от удовольствия, снова откусила и начала делать себе кофе.
Была суббота, и у меня не было особых дел, но желание чем-то заняться бурлило в моем организме. Проведя почти неделю в кровати, сама мысль снова забраться туда и смотреть какой-нибудь фильм, вызывала отвращение. Я привыкла к занятости, либо работе в офисе, либо по дому. Мне всегда нравилось, что у меня нет простоев, а вынужденное безделье начало утомлять.
Доев пончик и взяв кофе, направилась из своей недоделанной кухни в недоделанную гостиную. После шести месяцев ремонта квартиры, казалось, что я даже не приблизилась к завершению. Да, уродливого ворсяного покрытия больше не было, а в кухне появились холодильник и плита, но работа со старыми деревянными полами еще не была закончена, а мой стол был будто из семидесятых.
Я любила свой дом. Мне было комфортно здесь, и нравился факт того, что он был построен очень давно. У него была своя история. Из-за скитаний по приемным родителям, у меня мало что сохранилось с детства. Частые переезды и проживания с детьми с различными проблемами, приводили к тому, что многие вещи терялись. Их крали. Они ломались. Забывались.
Мне удалось сохранить две вещи. Рюкзак, который я брала с собой из дома в дом, и наволочку, с которой я спала, когда была совсем маленькой. Вот и все. Вот и все семейные реликвии.
Я оглядела гостиную, пока попивала кофе. Стены были выкрашены в светло-серый цвет, я докрасила их за две недели до операции. Камин — один из немногих предметов декора, который не нужно было переделывать, но я разрисовала облицовку. На старом полу не было ничего, кроме капель краски и банки с краской, которой я рисовала облицовку. Ее хватило бы на то, чтобы сделать отделку окон и плинтусов.
Склонив голову, я рассматривала свои совершенные новые окна, которые стоили кучу денег из-за странного размера прежних, но была счастлива их заменить. Им просто нужно было сделать хорошую отделку.
Посмотрела на пол, где стояла банка с краской.
