— Я не переживу это. Я никогда в жизни не испытывал такого бессилия перед обстоятельствами. Надо что-то делать, а что надо делать, я не знаю, — говорил он мне, добравшись уже совсем обессиленным до Москвы, где мы с ним беседовали в моей кухне.
— Григорий Яковлевич, не убивайтесь так. Выпейте, — я протянула ему успокоительные. Мы придумаем, как вызволить Лору. И Дениса разыщем. Завтра похороны Илоны Павловны. Проводим в последний путь хорошего человека, а потом вплотную займёмся поисками детей. Только вы держитесь. Из последних сил держитесь. У вас больное сердце, вы нужны Лоре живым.
Лора никак не могла понять, что с ней происходит. Как могло такое случиться? Денис, для которого она столько сделала, которого так любила, обвинил её в этом бреде. Почему он оговорил её? Возможно, хотел избавиться из-за квартиры. Но он знал, что не сможет распорядиться ею, а больше ничего из-за чего бы можно было так поступить с ней, у них нет. Единственно, возможный вариант: Денис совсем «слетел с катушек» и у него в планах шантажировать деда. Так дед и так отдал бы ему квартиру, лишь бы она развелась и не общалась бы больше с ним.
Лору подвели к камере. С лязгом открылась тяжёлая металлическая дверь. После яркого освещения в коридоре, по которому её вели, свет в камере казался совсем тусклым. За спиной с сильным грохотом захлопнулась дверь. Лора стояла у стены, и первые несколько секунд, ничего не видела перед собой. Как сквозь туман, перед взором появилось очертание стола, за которым сидели три женщины и с явным интересом смотрели на неё.
— Чего стоишь? Проходи, у нас не как в кино, новеньких не бьём, — сказала женщина средних лет, в тёплом крупной вязки свитере.
— И стареньких тоже, — дополнила черноволосая женщина, чем вызвала улыбки у остальных сокамерниц.
Лора выдохнула с облегчением.
— Здравствуйте, — тихо произнесла она, подойдя к столу и выкладывая на него продукты, переданные дедом.
— Вот твоё место, — кивнула на нары женщина, казавшаяся старше всех, — а рядом твоя тумбочка, туда всё и складируй. А за то, что не жилишься, молодец. Давай знакомиться. Меня Верой Васильевной зовут. Это Нина, — она кивнула головой в сторону черноволосой женщины.
— А я, — Мария, — улыбнулась девушка, года на два старше Лоры.
— Лора, — сказала она всем остальным и присела рядом с Марией.
— Надо же Лора, Лариса, что ли? — поинтересовалась Вера Васильевна.
— Меня так с детства мама называла. А когда её не стало, в общем, в память о ней. Мне всё равно: хотите Лора, хотите Лариса.
— А что с мамой? — спросила Нина.
— Они с папой ехали на дачу из Москвы, разбились, автокатастрофа. Потом бабушка умерла. Мы с дедом одни остались.
— Да, тяжело, а что с тобой случилось? Рассказывай, — женщины приготовились слушать Лорину историю.
Когда она закончила свой рассказ, Вера Васильевна, явно имевшая авторитет среди остальных женщин задумчиво спросила:
— А почему тебя сюда перевели. По идее тебя не должны были задерживать. Подписку дала бы и всё. Твой заплатил, что ли следаку?
— Сначала так и было. А через день вызвал к себе следователь, предъявил обвинение.
— А я, что тебе говорю. Вот он у тебя гнида!
Вскоре женщины разошлись по своим местам. Лора тоже легла на нары, но заснуть ей так и не удалось. Перед ней вставал образ погибшей мамы. Волосы мамы покрывал белый воздушный шарф. Длинное платье напоминало одежду Богородицы. Лора очнулась ото сна.
— Мамочка, почему ты так рано ушла от меня? — слёзы медленно катились по её щекам. Она тихо плакала, но потом обида, непонимание всего происходящего так скрутили её душу, что уткнувшись лицом в жидкую, пахнущую сыростью и затхлостью подушку, она зарыдала в голос.
— Ну что ты, милая, что с тобой? — на край нар села Нина, — расскажи, выплачь всё, что на душе, легче станет.
— Не станет, — сквозь рыдания говорила Лора, — за что он так со мной?
В темноте камеры, она не видела лиц слушавших её женщин, но понимала, что они понимают её и сопереживают её горю.
— Разве так может быть? Теперь я его и люблю и ненавижу. Ну, скажите, как можно любить предателя? — закончила она свой сбивчивый рассказ.
