Лицо искаженное, размытое, отчасти нереальное – это лицо со школьной фотографии, с первой страницы газеты.
Роб. Мой брат. Он совсем не умер. Он здесь.
– Подтирка малолетняя, ты меня даже не слушаешь.
Его нож больше не врезается в шею. Наверное, он тоже увидел Роба и решил не связываться. Где там! Бритоголовый просто отошел в сторону, чтобы не мешать дружку заниматься грязным делом. От первого удара в живот я скрючиваюсь. Следом меня бьют по затылку. Я падаю, осознавая свою полную беспомощность. Мокрый гравий царапает щеку. Они наваливаются на меня и пинают ногами. Мое тело вздрагивает от каждого удара в живот, в шею, в голову. Я пытаюсь не поддаваться панике. Защищаться бесполезно. Остается лишь надеяться, что ножом они меня не пырнут. Закрываю глаза, сворачиваюсь в тугой клубок и жду, когда меня прекратят бить.
Может, они решили, что уже достаточно меня отдубасили. Или им просто надоело. Удары кончаются. Я слышу, как парни уходят. Звуки шагов слабеют, потом исчезают. Еще какое-то время я лежу на мокрой земле, под дождем. Чувствую, как намокает одежда. Изо рта капает кровь. Ощущаю себя грудой мусора, которую вывалили на землю. Грудой мусора, через которую переступают.
Я промок и озяб. Мне очень холодно, будто я лежу не на мокрой земле, а в глубоком снегу.
«Си! Си, ты меня слышишь, придурок?»
Это не шайка. Только один человек называет меня Си. И сейчас я чувствую его запах – резкий, кислый запах озерного ила.
«Ты меня слышишь?»
Чуть-чуть приоткрываю глаза и вижу его. Он стоит в полуметре от меня.
Бледное лицо с пятнами ила. Лицо, смотревшее на меня из черного мешка. Я широко открываю глаза, тяжело дышу.
Снова зажмуриваюсь. Нет, я не могу его видеть. Мне померещилось. Это из-за нападения. Когда тебя бьют ногами по голове, и не такое почудится.
Вспоминаю мамины слова: «Он везде и всюду». Она тоже его видит, но не в реальности. Мысленно. Надо это запомнить. Должно быть, у меня сотрясение мозга, как после озера. Отсюда мешанина в голове. Вскоре я приду в себя, и он исчезнет.
Открываю глаза. Брат лежит рядом со мной. Наши тела параллельны. Но на нем только трусы. Тощий, кожа да кости. Он дышит, и я вижу его движущиеся ребра. Позади него темные ветви и листья. Как же так? Получается, я вижу сквозь него.
Его голова дергается. В его горле булькает. Он хрипло выдыхает, и у него изо рта струйкой вытекает вода.
«Ты у меня в долгу, братишка», – сообщает он.
Разум твердит, чтобы я ничему не верил. Не доверял собственным чувствам.
Сердце бьется шумно и быстро.
Такое ощущение, что мне отбили все кишки. Представляю свои внутренности, перекрученные и слипшиеся в комок.
Этого не может быть. Мой брат мертв. Роб мертв.
Тянусь туда, где он лежит. Пальцы проходят сквозь его плечо без малейшего сопротивления, как сквозь воздух. Но есть ощущения. Холод. Кажется, я держу ладонь в морозильной камере.
Резко отдергиваю руку.
– Что я сделал?
Его тело сводит судорогой. Он подтягивает колени к подбородку, наклоняет голову, изо рта хлещет вода. Я задыхаюсь от ее зловония.
Встаю на ноги. Он по-прежнему лежит на земле, дергаясь, как рыба, вытащенная на сушу. Его рвет водой с какой-то дрянью. Он лежит у самых моих ног, корчась в судорогах. Мне нечего бояться, но мне еще никогда не было так страшно.
Не могу больше на него смотреть. Не могу здесь оставаться.
«Ты это сделал. И ты за это заплатишь, коротышка», – хрипит он.
Я поворачиваюсь и убегаю.
Бегу по мокрым переулкам и тротуарам, мимо желтых фонарей, под хлещущим дождем. Пытаюсь от него оторваться. От того существа. От Роба, который совсем не Роб.
Но он со мной, не исчезает ни на минуту.
Возникает передо мной из ниоткуда, и я вдруг несусь к нему, а не от него. Я отклоняюсь в сторону, бегу быстрее. Но он повсюду, в каждой тени. До чего мне это надоело.
«Куда путь держишь, Си?»
Я понимаю, что ноги продолжают нести меня к дому Нейши. Мне обязательно нужно к ней попасть, выбраться из этого кошмара, но бежать быстрее я не могу. После прыжка с лестницы болит лодыжка. Живот и ребра саднят после встречи с троицей придурков. Адреналина во мне более чем достаточно, однако силы уходят.
