Я не чувствую, как дрожат прутья. Не слышу никаких звуков, кроме дождя, однако понимаю, я снова не один. Кто-то совсем рядом. Я ощущаю его и вздрагиваю, думая о тени, нырнувшей под навес, и о бледной фигуре на улице.
Заставляю себя обернуться и посмотреть сквозь металлические прутья. И подскакиваю. На меня смотрит его лицо. Глаза уставились на меня. Губы шевелятся.
«Ну и идиот же ты, Си».
Стоит мне моргнуть, и он исчезает.
Черт бы подрал это место. Нужно выбираться отсюда. Возвращаться домой. Я схожу с ума. У меня едет крыша.
Спрыгиваю, бреду дальше, потом бегу, озираясь по сторонам. Добираюсь до бетонной лестницы, поднимаюсь к проходу. В другом кармане нащупываю связку ключей. Вернувшись в дом, быстро иду наверх. Я не проверяю комнату, а сразу вхожу, бросаю куртку на пол, стаскиваю с себя мокрую одежду, хватаю из кипы сухую футболку и вытираю ею волосы. Потом падаю на матрас. Я лежу на правом боку, лицом к стене, чтобы не видеть спального мешка Роба, и плотно закрываю глаза.
На этот раз, засыпая, я не слышу его дыхания. Не слышу голоса, требующего пожелать ему спокойной ночи. Но потом у меня в мозгу что-то щелкает, и, прежде чем отрубиться, я шепчу: «Спокойной ночи, Роб». Это последнее, что я слышу, – звук собственного голоса… и стук капель из подтекающего крана в ванной.
Мне снятся беспокойные сны. Даже не знаю, сплю я или бодрствую, что реально, а что нет. Сны обо мне, о Робе и Нейше. Я вижу ее то одетой, то раздетой. Когда окончательно просыпаюсь, меня сразу же ударяет мысль: «Мой брат мертв. Роб мертв».
Я лежу в нашей комнате, на своем спальном мешке, а Роб мертв. Теперь слова начинают приобретать смысл. Он был мертв вчера. Он мертв сегодня. Это что же, так будет всегда? Изо дня в день? Каждое утро эта мысль станет бить меня, как кувалдой? И так до конца жизни?
В комнате светло. Я высовываю руку из потного, липкого спального мешка, шарю по полу, нахожу часы. Они показывают десять минут четвертого. Я трясу головой и смотрю снова. С часами все в порядке. Секундная стрелка движется по циферблату. Я проспал все утро и часть дня.
Вылезаю из спального мешка, даже не подумав его расправить. Полоса окна между шторами запотела, скрыв от меня внешний мир. Тащусь в ванную, стараясь не напрягать ушибленную левую ногу. Кран холодной воды по-прежнему подтекает, даже сильнее.
Ловлю в зеркале свое отражение, и у меня перехватывает горло. Овал лица, угол серо-синих глаз, рот и полосы грязи. Вылитый Роб. Лицо, которое смотрело на меня, пока не закрыли мешок: остановившиеся глаза, бледная, перепачканная кожа.
Но я не Роб. Это я помню. Я похож на него, и только. Мы вместе были на озере, мы боролись в воде… однако я остался жив.
А грязь на лице… я вспоминаю, что возле бунгало поскользнулся и упал. Меня передергивает. Но это всего лишь глина, которую легко смыть. Я могу начисто отмыть лицо. Тянусь к крану горячей воды и морщусь от боли в ладони. Она вся в порезах и ссадинах. Там, где содралась кожа, образовалась ярко-красная пленка, до которой особенно больно дотрагиваться. Я затыкаю раковину пробкой и хочу открыть кран, но останавливаюсь, вспоминая, что́ происходило минувшей ночью, когда я мыл лицо.
Воспоминания. Голос.
Но это было глубокой ночью. Тогда я был уставшим. Сбитым с толку.
На всякий случай оборачиваюсь. Естественно, в ванной я один.
Смотрю, как из холодного крана капает вода, образуя лужицу на дне раковины, и меня охватывает тревога.
«Хватит валять дурака. Умойся. Посмотри на себя. Дикарь дикарем». Голос в моей голове побуждает меня сдвинуться с места.
Я открываю кран горячей воды на полную мощность. Вода с шипением устремляется в раковину. Я сую ладонь под струю, проверяя температуру. Смотрю, как наполняется раковина, но успеваю заметить в зеркале движение за спиной. Все исчезло прежде, чем я успел сообразить, видел ли что-нибудь или мне померещилось. Но грудь сдавливают позывы на рвоту. Верхняя губа покрывается потом. Я резко оборачиваюсь.
Ванная пуста.
Возвращаюсь к раковине. «Давай мойся. Это же так просто». Вода почти дошла до решетки защитного слива. Я закрываю горячую воду и снова плотно заворачиваю кран холодной воды. Он прекращает капать. Погрузив руки в воду, наклоняюсь и плещу себе в лицо.
