Откуда-то здесь был и Артем, уже удобно развалившийся на матрасе и уминающий бутерброд.
- Так, я вам не помешал? – спросил я, стараясь выглядеть рассерженным.
- О, Миш, заходи, я думал ты так всю ночь и простоишь на этой вышке.
- Вот за этой вот персоной ходил, - сказал я, мимоходом несильно пнув нашего водителя.
Тот даже не отреагировал.
- Садись, тут и для тебя порция готова, - пригасили девчонки, уступая место.
- Вот и отлично… Остатки добить решили? – поинтересовался я, выбирая бутерброд потолще.
- Вроде как… Слушай, ты у нас знаешь… Какие планы на завтра?
- На завтра… - я жевал, поэтому толком ответить не мог.
Наконец, дожевав, проглотил бутерброд и рассказал всего по немногу.
- Примерно все будет вот так… С утра поедем на радиовышку, разберемся, что там такое.
Надеюсь, это не будет надолго… А потом по предкам… Для начала снова попробуем пробиться на площадь Победы, там ближе всего. Главное, будем держаться двор и переулков, а то опять в пробках встрянем.
- А почему мы вообще с этой вышкой связались? Какое нам до нее дело?
Я откинулся на спину и уставился в потолок палатки. Пыльный, даже грязный брезент.
Маленький паучок, шустро перебирая лапками, быстро отползал от висевшего рядом фонаря.
- Объясняю… - я немного пожевал губами, не зная, с чего начать, - Так…
Во-первых, никто из нас толком не знает, до чего это все докатится.
Возможно, завтра в город войдут военные и перестреляют всех мертвяков к чертям. А может, когда они войдут, уже будет слишком поздно что-то менять. Тогда они просто отойдут… А нам здесь оставаться. Ведь вряд ли получится за один день по всем квартирам проехаться. Все видели, что там… За стеной… что там твориться… Так что надо иметь за спиной хоть что-то, за что можно удержаться… У этих людей защищенная территория, есть оружие и машины. И я думаю, что после этой операции мы сможем сюда вернутся, если нас прижмут. Дальше… Сама эта радиовышка… Никому не кажется, что больно быстро отключили все это радио и телевидение…
Странно это. И мне вот лично самому интересно, что там происходит.
Почему отключили вышку… И что творится за линий горизонта… Там, где я не могу ничего разглядеть своим взглядом… Может, это повсюду… А может, этого вообще нигде нет… Тогда у нас появляется шанс на спасение.
- Миш, пока ты играешься в солдатиков, наши родители могут погибнуть!
- Они уже могли погибнуть! – сказал я на чистоту, - Десять раз уже могли погибнуть.
Когда мы сидели в универе, пока стояли в пробке, пока, черт возьми, сидим здесь и болтаем! Можно вообще просто в туалет пойти, споткнуться и разбить голову о стульчак! Так что, мы, может, просто за мечтой гонимся.
Или за последней надеждой… А спастись самим… Это нам просто жизненно важно, извините за тавтологию…
- Миш, не говори так…
- Я говорю правду! И она правдой и останется, неважно, нравится нам это или нет!
Разговор расстроился, это и так было понятно. Да и вся веселость атмосферы тоже мигом развеялась. Теперь уже было не до шуточек и рассказов, все думали над тем, что я сейчас сказал. И мысли были невеселые, потому что многие понимали, что я не хотел пугать и не говорил глупости. Сейчас важнее выжить, неважно каким путем… Вот только стоит ли оно того… Я сейчас неожиданно подумал о своих родителях во
Владимире. Каково им сейчас… Живы они или нет… Надеются ли они на помощь… И ждут ли они, что я им помогу. Наверняка кто-то из девчонок думает, что мне просто все равно, умирают люди или нет. Нет, конечно, каждая человеческая жизнь для меня важна. Если бы мне было бы все равно, я бы сбежал из универа один. Как, к примеру, Павел. А я остался… Значит есть во мне что-то хорошее… И все равно, если эта зараза распространилась не только у нас в Рязани, то я обязательно поеду во
Владимир. Главное сейчас – разобраться с этим вот обозом. Я повернулся и посмотрел на девчонок, неуклюже раскладывающихся по спальным мешкам. Вот только разобраться с ними, и я поеду во Владимир… Необходимо найти моих, именно моих родителей. Чего бы это для меня не стоило.
Снаружи громыхнул взрыв, такой, что палатку тряхануло, и с потолка вновь посыпалась пыль. Девчонки вскочили со своих мест, испуганно тараща глаза. Первое, за что я вцепился, был мой автомат. Уже вырабатывалась привычка. Хорошо, что я еще не успел раздеться…
