Интенсивная передислокация воинских соединений в августе 1945 года приводила к многочисленным столкновениям между войсками КПК и Гоминьдана. Локальные схватки грозили перерасти в полномасштабную гражданскую войну с вовлечением в нее находившихся в Китае армий союзников, что неизбежно привело бы к конфликту между СССР и США.
Стремясь избежать подобного разворота событий, советское руководство приняло решение о невмешательстве во внутренние дела Китая, что было ясно и недвусмысленно продемонстрировано подписанием 14 августа 1945 года договора о дружбе и союзе между СССР и Китайской Республикой.
Подписание договора сумело повлиять на взрывоопасную ситуацию в Китае, но для уточнения советской позиции потребовались прямые контакты между руководством ЦК ВКП(б) и ЦК КПК. В ходе переговоров китайской стороне «была разъяснена советская политика невмешательства, объективно направленная на всемерное оттягивание начала гражданской войны, на создание дипломатическими и политическими средствами благоприятных внутренних и международных условий для накапливания военно-политических сил КПК, создания более благоприятных условий развития революционного процесса».[561]
Стоит заметить, что, несмотря на полученные разъяснения, отношение руководства КПК к такому повороту событий осталось крайне негативным. Они считали, что в данном случае руководителями Советского Союза была допущена грубейшая ошибка.
Вот что по этому поводу писал китайский дипломат Ши Чже:
«Она [Ошибка — Авт. ] состояла в следующем. Когда наша освободительная борьба только началась, Сталин недооценил силы китайской революции. Он опасался, что, поскольку у Чан Кайши имеется многомиллионная прекрасно оснащенная армия, за спиной которой стоят к тому же США, а Советский Союз не в силах помочь, мы не сможем одержать победу над Чан Кайши, и потому выражал несогласие с курсом на войну. Председатель Мао, разумеется, не принял к руководству эти суждения, не стал он и взывать к Советскому Союзу о помощи».[562]
Даже 11 лет спустя Мао Цзэ-дун не мог успокоиться. В 1956 году на заседании Политбюро он злопамятно вспоминал:
«В период Освободительной войны Сталин вначале не позволил нам вести революцию, утверждая, что, если разразится гражданская война, китайская нация окажется под угрозой гибели. А когда война началась, он лишь наполовину верил в наши силы».[563]
Тем не менее, в ходе перегруппировки сил, за месяц, с 15 августа по 15 сентября 1945 года, войска КПК заняли 156 небольших и средних городов в 158 уездах.[564] Им не удалось овладеть основной частью железных дорог, коммуникационными центрами и крупными городами во многих районах Китая, но зато в тех районах, где наступали войска Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронтов, коммунисты сумели значительно расширить сферу своего контроля.
К 1 октября 1945 года общая территория, находящаяся под контролем КПК, составляла уже свыше 2 млн кв. км, с населением около 120 млн человек, с 280 уездными и несколькими крупными городами.[565] К этому времени численность регулярных войск КПК достигала 910 тыс. бойцов. Кроме того, в народном ополчении числилось 2,2 млн человек. Эти силы располагались следующим образом: в Особом районе — 80 540 бойцов, в Северном Китае — 470 286 (ополчение — 1616 тыс.), в Центральном Китае — 343 982 (ополчение — 580 тыс.), в Южном Китае — 20 730 (ополчение — 5 тыс.).[566]
Большое значение имело овладение войсками КПК ключевыми пунктами на подступах к Маньчжурии, освобожденной Советской Армией, — городами Циньхуандао, Шаньхайгуань, Чжанцзякоу (Калган), а также северной частью провинции Шаньдун с портами Яньтай (Чифу) и Вэйхайвэй.
Это дало возможность 8-й армии начать переброску своих частей в районы Внутренней Монголии и Маньчжурии, задолго до прибытия гоминьдановских войск, с тем, чтобы превратить Северо-Восток Китая в основную опорную базу революции. По суше и морем на джонках с полуострова Шаньдун в эти районы были переброшены около 100 тыс. бойцов. Части КПК, вступившие в Маньчжурию, где «важные железнодорожные магистрали и крупные города были заняты Советской Армией, постепенно стали устанавливать контроль над сельской периферией и мелкими городами».
