“Сейчас бы прилечь, обнимая Барету и заснуть, зарывшись в её тёплую грудь. Хотя кого я обманываю. Малец скорей всего опять вынесет мне мозг в этой грёбанной игре и после полчаса унижений, он наконец-то оставит проигравшего лузера в утешение своей мамы”
— Только пусть попробует после всех моих страданий ещё сказать, что хочет спать с мамой. Я его тогда…
Сжимая в ярости кулак, я поскрипел зубами.
“Оставлю без сладкого. Ну он не такой пацан. Хоть и доставучий, как пиявка, но всё же сообразительный. Ему только одного взгляда хватает, чтобы понять, что я недоволен. А когда я недоволен он лишается самого дорого, приставки и моей защиты от матери, когда провиниться. Да и к тому же я ему пообещал, что дам потискать грудь Лангды, если он будет себя хорошо вести.
Ему несмотря на возраст оказалась интересна данная возможность. Я бы даже сказал очень”
Я уже строил планы, параллельно ударяя то камешки, то пустые бутылки, встреченные по дороге, когда увидел лагерь.
— А?
Дыхание перехватило от удивления и ужаса. Я только и смог, что издать малопонятный звук.
— Нет, нет, нет.
Сердце замерло, обдав мертвенным холодком спину.
“Нет”
Пару десятков зомби окружили лагерь, в здании выбиты стёкла. Вой зомби ещё никогда не был настолько пропитан ужасом.
Я просто рванул с места, передвигая ногами настолько быстро насколько это только возможно. Вытащив кинжал, я пробивал головы, только тех мертвецов, что мешали пройти.
“Барета, Арнольд”
Не прошло и минуты, как я оказался в здании, кишащим мертвецами. Их взгляды направились на меня.
Страх превратился в ненависть. Скулы свело, за губами обнажился оскал.
— Грёбанные мертвецы!
Игнорируя те немногочисленные укусы, я быстро с ними разобрался, но не остановился даже на мгновение. Поднявшись по ступенькам, я побежал в свой номер, думая лишь об одном.
“Они спрятались. Они точно спрятались”
Тела мертвецов падают один за другим, издавая неприятное чавканье протухшего мяса. Стены испачканы в крови и слизи. Я смутно заметил, что некоторые лица мне знакомы, но я не хочу об этом думать, мне просто некогда.
“Не прошло и десяти часов с моего ухода. Они должны были дождаться. Они сообразительные, я верю в это. Они не настолько глупы, чтобы попытаться сбежать”
Подбежал к номеру, волна отчаяния и страха просто остановила тело перед порогом.
“Дверь выбита. Но почему? Все ведь по дороге были целыми? Почему только она?”
Я не хочу входить, я боюсь. Хочу двинуться, но ноги словно прибиты к полу. Губы дрожат, будто бы говоря мне, что то, что я там увижу, мне точно не понравиться.
“Нет, они могут ещё ждать меня”
Уже не веря даже в это, я шагнул неуверенно вперёд. В зале стоит один зомби, глупо пялясь в потолок.
“Сукин сын”
Бросил кинжал. Попал прямо в голову, тело рухнуло на пол.
“Двери сломаны”
Заскрипели зубы. Я хотел уже вытащить кинжал, как услышал леденящий звук чавканья и разрывания плоти.
“Нет, боже. Только не это”
Ясно ощущая, как начинаются слезиться глаза, я повернулся в сторону комнаты Бареты. Дверь выбита, лишь маленький кусочек слегка покачивается на петлях.
“Прошу”
Сглотнул и дрожа всем телом, подошёл в проём двери.
“Пожалуйста, господи”
Сердце остановилось, слёзы потекли, а дыхание, а что дыхание, я просто его не ощущаю. Опять.
— Я… Нет.
Запах крови ударил в нос, чавканье режет слух. Не из-за того, что оно такое неприятное или громкое, нет. Дело в другом.
Просто, просто это чавканье, результат разрывания внутренностей женщины, которую я… не любил, нет. Женщины, которая мне была дорога. Она говорила, дышала, мечтала, рассуждала, улыбалась, готовила, растила и до безумия любила своего ребёнка, а сейчас лежит окровавленная со вспоротым животом, словно какое-то животное, поедаемое собственным сыном, которого так любила.
“Хватит”
— Хватит уже издевается надо мной!
Крик, словно высосал все силы. Колени подкосились, а тело рухнуло. Стирая слёзы, я пытаюсь взять себя в руки, но не могу.
“Это уже слишком. Слишком. Сколько ещё всё это будет продолжаться? За что мне всё это? За что?!”
Сквозь размытое от слёз зрение я вижу, как малец поднялся. Он повернулся ко мне, показав запачканное в крови лицо. Его когда-то радостные и полные жизни глаза, сейчас лишь белая белизна. На шее виден след от укуса.
