— Вот, приехали. Самый центр.
Эти одноэтажные дома вдоль улицы, ведущей в парк «Дубовая роща», стоят здесь с позапрошлого века. Когда-то это был квартал, где жили богатые купцы и мещане, но потом новая власть их расстреляла, а в домах поселился победивший гегемон.
— Ты не смотри, что дом с виду так себе. — Рита позвенела ключами, у святого Петра мастер-класс проходила, не иначе. — Дом крепкий, еще сто лет простоит и не почешется.
Мы входим во двор, освещенный фонарем. Ну, двор как двор — недалеко от дома отдельно стоящий флигель, дальше какие-то сараи, но Рита уверенно топает к ступенькам, ведущим к высокой двери. Дом был когда-то почти двухэтажный, внизу высокий цоколь, сверху — крыша-мансарда, и сооружение в темноте выглядит очень внушительно. Точно такая же лестница есть со стороны улицы, но дверь там, видимо, заколочена. И хорошо бы квартира, которую нарыла мне Рита, была в мансарде. Но мне так не повезет, я точно знаю.
Мы входим в просторный холл, перерезанный коридором, который уже позже появился, это заметно. Вдоль коридора еще две двери, а справа и слева — ступеньки, ведущие наверх.
— Я уж думала, будем вечно вас ждать. — Молодая надутая тетка оценивающе смотрит на меня. — Да поставь коробку-то!
Я ставлю коробку на пол, Рита тоже.
— Люся, пошли к машине, разгрузимся, там еще коробки.
— Да понятно. — Люся вполне могла бы послать Риту с ее предложением по известному адресу, но отчего-то не посылает. — Подожди, кликну соседей, помогут. А ты оставайся, бабуля сама хотела тебе ключи передать.
Это она уже мне говорит.
Комната просторная, очень странной конфигурации, но в ней есть большой камин, что приводит меня в состояние шока, а также есть полукруглое возвышение, к которому ведут три ступеньки. А потолки теряются вверху, и есть винтовая лестница, ведущая туда. И хотя сейчас уже темно, я все равно вижу что, эта с позволения сказать, «квартира» — просто жуткая дыра.
Но выбора у меня нет.
В комнате у окна стоит табурет, на котором, как воробей на жердочке, примостилась крохотная старушонка.
— Стало быть, тебе передаю. — Бабка смотрит на меня с хитроватым прищуром. — Что ж, пришло время… Вот, значит, ключи: этот от двери, а эти два от замков внизу, там отсек есть, поглядишь — просторный, и варенье можно хранить, и вещи, что поплоше, а выбросить жаль.
Она вдруг неожиданно резво соскочила с табуретки и засеменила по комнате.
— Сколько годков тут прожито, вот как получили ее мои родители еще, от фабрики, значит, — так и живу с тех пор, но только теперь все. — Старуха погладила обрамление камина. — Да, пора и честь знать… так, значит, ключики-то я тебе отдала, а дальше сама разбирайся. Ты молодая, все наживешь. А на первый случай там в кладовке раскладушка есть. Хоть и старенькая она, да исправная, поспишь так, значит, кости молодые.
Я терпеть не могу, когда у людей в речи живут слова-паразиты — значит, это самое, типа, ну и прочее. Как-то раз вызверилась на одну барышню, когда та завела монолог в стиле: ну, типа, я иду, типа, а он, типа… Вот хотелось взять и стукнуть ее по пустой башке, но я не стукнула, конечно.
Я вообще чаще всего наступаю на горло своим желаниям.
В комнату вереницей потянулись мои коробки — похоже, риелторша весь дом на ноги подняла. Ну, оно и время еще не ночное совсем, даром что темно за окном. Середина марта, темнеет рано.
— Все, ящики занесли, сейчас Миша узел притащит. — Рита, запыхавшись, расстегнула полушубок. — В общем, ты оставайся, обживайся тут, а послезавтра утром я к тебе заеду, и поедем к нотариусу. Оформим сделку, и все.
— Ага, спасибо.
Старуха заглядывает в принесенные коробки, и это так себе идея.
— Все, бабушка, поехали. — Давешняя Люся берет бабку за руку. — Пусть девушка устраивается.
По тому, как громко она говорит, становится ясно, что старуха глуховата.
— Что ж, и правда, нечего нам тут путаться под ногами у молодой хозяйки. — Старуха подмигивает мне. — Ну, ты сама поглядишь, в кладовке раскладушка-то, не на полу, же тебе спать, хоть и тараканов нет, а все ж негоже на полу. Кабы знали, так диван бы оставили.
— Баба Маша, твоим диваном можно было еретиков пытать, одни пружины в разные стороны. А вот шкаф надо было оставить, но кто ж знал, еще третьего дня все выбросили. — Люся кивнула в сторону двери. — Идем, поздно уже. Так послезавтра у нотариуса, счастливо оставаться.
