Мальчик встрепенулся.
– Простите, леди Гинни… Я, это… Тут вон смешной дяденька, ну, мистер Аклтон, вчера такую глупость сказал, а она из головы не идёт, потому что Лайзо не засмеялся, как всегда, а протянул этак: «Может быть, легко верю», а он в таких делах…
– Краткость украшает джентльмена, – ровно заметила Паола, и Лиам залился краской. А затем выпалил вдруг, глядя прямо на меня:
– Мистер Аклтон сказал, что тысячу лет назад тут был алтарь у этих, ну, дубопоклонников. Прямо на месте замка. Это правда?
Я не выдержала и рассмеялась, чувствуя облегчение. Слава Небесам – не очередная зловещая тайна, а всего лишь старые россказни.
– Это местная легенда, Лиам. Всякий раз молодое поколение добавляет к ней занимательные подробности, но суть не слишком меняется. Да, поговаривают, что Вильгельм Лэндер построил первые укрепления во владениях дубопоклонников. Однако с тех пор земли вокруг неоднократно распахивались, а в холме каждые следующие хозяева замка рыли новые подземные ходы, подвалы и убежища, но ничего похожего на алтарь так и не нашли. Приятно, конечно, чувствовать причастность к столь древней истории, однако поверит в неё только не самый умный человек.
– Но Лайзо сказал…
– Мистер Маноле сказал просто «может быть», – мягко перебила я мальчика. – Вероятно, он не хотел обидеть хозяина дома, а потому согласился… Или ты упорствуешь, потому что боишься подниматься на холм? – сдвинула я брови в притворном замешательстве.
Лиам сбился с шага, а потом возмутился, как и положено обычному мальчишке-озорнику:
– Ещё чего! Это пусть медовые морды боятся! Чарли, Кен – за мной! – и, ухватив за руки братьев, побежал вверх по дороге, увязая в свежем снегу.
Джул, дождавшись разрешающего кивка от меня, всё с тем же невозмутимым лицом последовал за детьми.
– Вот везучий дылда, – хмыкнул Эллис, когда дядин камердинер отдалился на достаточное расстояние. – Ему даже на бег переходить не надо, знай себе шагай пошире… То ли дело мы, простые смертные, – и он скосил глаза на мои изрядно запачканные в снегу сапожки. – Раз уж мы с вами оказались наедине – почти наедине, точнее, если не считать мисс Бьянки – можем поговорить серьёзно. Виржиния, я почти уверен, что Джона Кирни убили. Точнее, поставили его в такие условия, что выжить он не мог.
Паола нарочно замедлила шаг. Ни для кого не было секретом, что дядя Рэйвен позволил ей остаться в моём доме в обмен на обещание рассказывать обо всём, что она видит и слышит. Однако если не слышишь – то и рассказывать не о чем, решили мы единодушно. Наверняка маркиз догадывался о том, что отчёты неспроста сделались удивительно расплывчатыми, но сделать он ничего не мог – Паола ведь честно выполняла свою работу.
Что же касалось других свидетелей, в той или иной степени случайных, то вряд ли поблизости находился кто-то ещё. Дорога была абсолютно пустой, лишь тянулось вверх несколько цепочек следов – вероятно, мальчиков и Джула. По обочинам рос шиповник, густой и колючий, весь в нетронутых оранжево-алых ягодах – не нашлось храбреца, который собрал бы урожай. Далее начинался сад, запущенный донельзя, где ежевика душила одичавшие яблони и груши. Вряд ли кто-то отважился бы спрятаться в тех колючих зарослях – разве что самоубийца.
С середины подъёма уже открывался роскошный вид на окрестности – деревня, над которой вились уютные дымки из труб; каменная церковь с самой высокой в графстве колокольней; пологие холмы, как в Альбе, между которыми вились, однако не пересекались ни разу, дорога и глубокая, но неширокая река…
То были мои исконные земли, но отчего-то я не ощущала себя хозяйкой здесь, как не воспринимала родным домом загородный особняк Эверсанов у Тайни Грин. Моё место было в «Старом гнезде», в слабо освещённом зале, пропахшем свежей выпечкой и шоколадом, кофе и пряностями; там, где негромко наигрывал мелодию граммофон, сухие букеты в вазах источали слабый травяной аромат, где гости негромко разговаривали, и каждый был знаком с каждым.
– Что-то ваша улыбка никак не вяжется с известием о насильственной смерти бедняги Кирни, – проворчал Эллис, пряча подбородок в складках серо-голубого шарфа.
