Она облегченно вздохнула.
– Рада слышать это.
Она поудобнее уселась на диване, тем самым как бы выражая чувство облегчения и удовлетворения от услышанного, и, наклонившись вперед, сказала:
– Я оскорбила вас, я не хотела этого делать.
– Все забыто, – ответил Кэлворт и улыбнулся.
Ответная улыбка ее была мимолетной, но серьезной.
– Хочу рассказать вам о подлинной причине своего столь позднего визита.
Она опять серьезно посмотрела на него.
– Я пришла потому, что не верю, что вы вор, – голос ее задрожал, а лицо покраснело, – я имею в виду в обычном смысле этого слова.
Она смутилась.
Он мягко спросил:
– Кто же вам сказал, что я вор?
Она вновь повернулась к нему, и голос ее окреп.
– Но вы же украли расписку, принадлежавшую отцу.
– Но кто же вам сказал, что я ее украл? – снова повторил он.
– Отец.
– Отец ли? А вы уверены, что это был не Род?
– Почему вы так ненавидите Эда?
– Ну, частично потому, что он был готов застрелить меня, а частично потому, что… он любит вас.
Люси отвернулась.
– Мы отдаляемся от темы нашего разговора. Прошлой ночью, – она сделала паузу, – вы сказали мне, что отдали бы расписку в обмен на поцелуй.
– Это было глупостью, просто романтическим моментом.
– Но когда вы произносили это, ваш вид… Я позже много думала об этом, поверьте мне.
– Повторяю, это было моей глупостью, и я просил бы вас забыть об этом, прошу вас, хорошо?
– Не пугайтесь, пожалуйста. Я не хочу ловить вас на слове, но напоминаю об этом лишь потому, что подумала: это могло бы быть путеводной нитью, тропинкой к вам, к вашему сердцу.
Она замолчала, видимо, желая услышать что-нибудь в ответ, но Кэлворт промолчал, и она продолжала говорить, при этом быстро возбуждаясь:
– Сегодня днем на вернисаже вы что-то говорили о желании получить дополнительные сведения.
– Это было днем… А теперь я уже узнал то, что меня интересовало.
Кэлворт наклонился к ней.
– Я получил эти сведения вечером от Винсента Гастингса.
– В госпитале?
– Именно в госпитале. Куда он был доставлен в тяжелом состоянии по вине Плейера, умышленно сбившего его машиной, а целью его было убийство.
– Нет! Не может быть!
Глаза ее расширились от ужаса и недоверия.
– Да, это именно так! Плейер пытался расправиться с ним точно таким же способом, которым он убил мистера Мартина Ван дер Богля.
Она продолжала смотреть на него широко раскрытыми глазами, а он сидел неподвижно, уставившись глазами в пол, но он чувствовал огромное напряжение во всем ее теле… Он чувствовал, что вопреки себе самой она верила ему, хотя и не хотела в этом признаться.
Им овладело желание встать, подойти к ней, обнять ее и успокоить. Но он не сдвинулся с места и продолжал сидеть все так же прямо.
Наконец она медленно подняла голову, при этом показалось, что она как будто употребила для этого всю свою силу и волю. Глаза ее были сухими, взгляд разгорячен.
– Я не хочу верить этому… я просто не могу.
– Я понимаю вас, в это нелегко так просто поверить.
В ее голосе прозвучал вдруг сильный протест:
– Это неправда!.. Отец и Эд не могли иметь к этому никакого отношения… Плейер действовал самостоятельно.
– Возможно, вы и правы.
Она с большой надеждой взглянула на него. Он мягко продолжал:
– В таком случае нам нужно передать это дело в полицию.
– Нет!
Ужас застыл в ее глазах.
– Нет! Этого я не могу сделать!
– Не можете! Не можете, потому что боитесь, потому что не уверены до конца, что ваш отец и Род могут иметь к этому прямое отношение, то есть к смерти мистера Ван дер Богля.
С жестом отчаяния она вскинула голову, но тут же опустила ее и тускло, почти беззвучно, прошептала:
– Да.
И вновь ему захотелось подойти к ней, заключить ее в свои объятия и долго не выпускать. Но он лишь дальше отодвинул свой стул, чтобы увеличить дистанцию между собой и своим желанием.
– Послушайте, Люси…
Она подняла голову и посмотрела на него.
– Послушайте, скажите честно, какие отношения между вами и Родом?
– Он партнер моего отца. Мы давно знаем друг друга и часто повсюду ходим вместе.
Кэлворт произнес хриплым голосом, но очень тихо:
– Да?
– Самые лучшие, но это ни о чем не говорит. Во всяком случае, то, что вы имеете в виду, не имеет под собой ничего серьезного и никакого основания.
